В начале пути

– Пока тепло и сухо, надо будет нам, Володя, съездить в Петроверовку на базар, продать немного пшеницы и кукурузы, чтобы иметь на руках хоть какую-то копейку. Скоро зима, все поизносились, надо девчатам что-то купить: ведь невесты уже.

– Давайте в следующее воскресенье и съездим, – сказал Володя. – Я возьму в колхозе повозку с парой лошадей, и рано утречком поедем.

– И я с вами, – не удержался Ваня.

– Мы поедем очень рано, – сказал батько, – ты еще спать будешь.

– Нет, я проснусь, возьмите меня, – приставал Ваня.

– Ладно, вот проснешься, тогда и посмотрим, – сказал батько.

– А что будем делать с остальным зерном? – спросил Володя.

– Как что, – ответил батько, – пшеницу свезем на мельницу – на муку, часть оставим для курей, их также придется завести. Семечки подсолнуха свезем на маслобойку, будет свое масло, а кукурузу – и себе на корм, и свинью придется завести. Корову покупать будем по весне, сейчас уже поздно, травы на зиму негде накосить. Ко всему этому надо будет присмотреться на базаре.

Пришло воскресенье. Ваня проснулся раньше всех. Он поднялся с постели, в окно едва пробивался свет раннего утра. Солнце еще не взошло, и только стайка воробьев, усевшихся на вишне под окном, весело щебетала, очевидно, радуясь новому дню. Ваня быстро оделся и вышел во двор. Здесь его, помахивая приветливо хвостом, встретил Жук.

– Не спишь? – обратился Ваня к собаке. – Вот и я не сплю, сейчас на базар поеду. Вот Володя на лошадях появится, и поедем. Понял, ты, лохматый?

Жук понимающе смотрел на Ваню, пытаясь лизнуть его в лицо.

– Не лезь со своим целованием, я этого не люблю, – отталкивая Жука, сказал Ваня.

– Сам не умылся, так пусть хоть собака тебя оближет, – неожиданно раздался голос мамы. – Ваня, быстренько умыться, в кухне на столе молоко и хлеб. Покушай, через полчаса поедем.

Ваня входил в дом, когда во двор въехал Володя на колхозной повозке, запряженной двумя лошадьми.

Батько и Володя быстро погрузили несколько мешков с пшеницей и кукурузой, на скорую руку перекусили, и вскоре батько, мама, Володя и Ваня, усевшись в повозку, выехали из двора.

Показался краешек солнца, село только начинало просыпаться. В сельской тишине изредка было слышно перекличку петухов и лай собак. Быстро проехали свое село, затем соседнее село Роскошное и, доехав до села Горьево, повернули налево на мост через речку Великый Куяльник и поехали по степной дороге вверх холма в сторону Петроверовки – районного центра, который теперь назывался Жовтень (Октябрь).

Ваня сидел между мешками с пшеницей и дремал. Очнулся он только после того, как телега остановилась на базарной площади. Открыв глаза, он с удивлением увидел вокруг телеги толпу народа, который что-то рассматривал, торговался, шутил и ругался. Толстая тетка, рассматривая синюшнюю курицу на прилавке, спрашивала хозяйку:

– Скажите, мадам, а чем вы кормили эту курицу?

– А, что это вас так интересует?

– Я тоже хочу так похудеть.

Мужчина, оправдываясь, говорил другому мужчине:

– Это у меня не лысина, а просто пробор такой широкий!

Рядом, разговаривая, стояли два здоровенных мужика, подшучивая друг над другом:

– Кум, зачем сбрил усы – все сопли видно!

– А ты почему хромаешь? Рожать, что ли, собрался?

– Кум, если бы только видел, какая у меня есть соседка: куда ее не целуй – везде жопа…

Ваня прислушивался ко всем этим разговорам и далеко не все мог себе представить, о чем речь идет…

Мама развязывала мешки с пшеницей, а отец и Володя налаживали весы.

Ваня спрыгнул с телеги и направился вдоль таких же телег.

– Ваня, далеко не уходи, заблудишься, – услышал он голос мамы.

– Не заблужусь, – ответил Ваня маме.

На телегах, мимо которых он проходил, продавалось все изобилие Юга Украины. Здесь были и пшеница, и подсолнух, и арбузы, дыни, виноград, тыквы, капуста, баклажаны, перец, чеснок, лук… Живность верещала, крякала, хрюкала и блеяла… Ваня смотрел на все это широко открытыми глазами. Он остановился около телеги, рядом с которой стояла лошадь с маленьким жеребенком. Он подошел к жеребенку поближе, пытаясь погладить его золотистую голову.

– Ну что, казак, нравится жеребенок? – спросила его хозяйка телеги.

– Очень нравится, – ответил Ваня.

– Не бойся, он не кусается, – подбодрила его хозяйка.

Ваня подошел ближе к жеребенку, и тот доверчиво протянул к нему свою симпатичную голову с большими глазами. Ваня ощутил на своей руке мягкие губы жеребенка, он явно что-то искал на его ладони.

– На кусочек хлеба, дай ему, – сказала хозяйка, подавая Ване горбушку.

Ваня поднес хлеб к губам жеребенка, который тут же своим языком захватил и стал жевать его. Съев, он снова протянул морду к руке, потом к лицу Вани. Ваня зажмурил глаза от удовольствия ощущать дыхание жеребенка у себя на щеке.

– Тетя, а вы не продадите этого жеребенка? – спросил тихим голосом Ваня.

– Ой, ты мой хороший! – сказала, улыбаясь, женщина. – Да как же я тебе его продам? Он же еще совсем маленький. Вон мать его смотрит. Приходи чрез год, тогда и поговорим.

Ваня в расстроенных чувствах вернулся к повозке, где родители продавали привезенное зерно.