В начале войны

…Начальник генерального штаба сухопутных сил привлек к планированию кампании также наиболее заслуженных офицеров службы генерального штаба из подчиненных инстанций. Этим офицерам предлагалось изложить свои соображения независимо от того мнения, которое сложилось у начальника генерального штаба сухопутных сил. Все привлеченные к решению этой проблемы офицеры своими проектами подтвердили правильность целевых установок ОКХ, хотя и предложили иные методы достижения намеченных целей…

Это заявление говорит само за себя, а именно, о наличии полного единства целей того военного мозгового треста, которым была в вермахте так называемая служба генерального штаба. Правда, Филиппи говорит о различии методов, но под методами он понимает весьма узкую область определенных оперативно-тактических приемов. Методы же в правильном понимании этого термина были тоже едины. Мы увидим это, анализируя два наиболее характерных предварительных варианта плана агрессии против СССР, а именно уже упоминавшийся нами проект Э. Маркса, а также предложения, подготовленные генералом пехоты Георгом фон Зоденштерном. В этих проектах налицо единство с планом Барбаросса в основных посылках: а) уверенность в превосходстве вермахта над Красной Армией, б) утверждение возможности покончить с Россией в течение скоротечной кампании, уничтожив основные силы нашей армии в западных районах и заняв в короткий срок жизненно важные центры Европейской части СССР.

Разница состоит лишь в том, что один из стратегов предлагал действовать двумя группировками с флангов в сходящихся направлениях (Зоденштерн), а другой — в расходящихся направлениях (Маркс). ОКХ же приняло решение действовать тремя группировками, предусмотрев самую сильную, центральную, для овладения Москвой.

Конечно, битым стратегам ничего лучшего не остается, кроме споров о том, какой из планов был лучшим. В действительности же все три были одинаково авантюристичны. Конечно, при их практической реализации, несомненно, имели бы место, что называется, разные повороты боевой обстановки. Но совершенно очевидно, что все они не могли быть осуществлены, так как страдали общими коренными пороками.

Достоин внимания тот факт, что и теперь те, кто когда-то стоял во главе гитлеровских войск, не смогли или не захотели до конца понять причины своего поражения.

Вот что говорит, например, о причинах проигрыша Германии уже в начальный период войны генерал Гот:

Историк, который попытается объяснить, почему кампания 1941 года не достигла своей цели, несмотря на все одержанные с подавляющим преимуществом военные победы, приведет в числе прочих три следующие причины: во-первых, недооценка политической и военной силы сопротивления России; затем расхождение политико-стратегических целей, поставленных Гитлером, с оперативными целями военного командования и, в-третьих, как результат этого расхождения, вмешательство Гитлера в проведение операции, нарушившее столь необходимое доверие между военным и политическим руководством{12}.

Надо сказать, что в первой своей части это одна из наиболее здравых оценок причин неудач вермахта, поскольку Гот признает основную из таких причин, а именно недооценку сил и возможностей нашего государства и народа. Однако это правильное положение по существу сводится на нет тем, что в один ряд с ним ставятся не то что второстепенные моменты, но попросту вымышленные, поскольку все рассуждения о так называемых расхождениях политико-стратегических целей с оперативными целями военного командования являются просто стремлением набить цену реакционной военщине (политики-де должны внимательно учитывать мнения военных специалистов). Фактически же Гитлер всегда следовал советам опытных милитаристов и выбирал наиболее удачные из предлагавшихся ими вариантов. Об этом, между прочим, говорит принятие им наиболее удачного замысла разгрома Франции.