В начале войны

В воскресенье 22 июня, в день моего отъезда в Москву, когда на Дальнем Востоке было уже за полдень, а в европейской части страны только занималась заря, мне позвонил начальник штаба Дальневосточного фронта генерал-лейтенант И. В. Смородинов. Забыв об обычном приветствии, он взволнованно сообщил: Только что поступило сообщение из Генштаба. В 4.00 московского времени немцы перешли границу и начали бомбить наши города. Война началась!.

Признаться, я не сразу нашелся, что сказать Смородинову, но, придя в себя, спросил его:

— Почему штаб фронта держал в секрете от командармов сообщения Генштаба о том, что война надвигается?

— Потому что их не было, — прозвучал лаконичный ответ. Холодный пот выступил у меня на лбу: значит, удар оказался для нас внезапным.

Мне, как человеку, посвятившему себя военной профессии, да, наверное, и всем воинам нашей армии и большинству советского народа, была ясна вероятность войны с фашистской Германией, превращенной в ударный кулак империализма. Но я не допускал мысли, что получу сообщение о войне после ее начала. Ничего не зная о причинах столь трагического оборота дела, я отнес это за счет плохой организации нашей разведки на западных границах.

После звонка Смородинова мне не стала ясной причина моего отъезда с Дальнего Востока, тем более, что он передал приказание наркома обороны собрать по тревоге весь руководящий состав армии и дать указание о немедленном приведении войск в полную боевую готовность. Следовательно, — думал я, — не исключена возможность вероломного нападения и со стороны японских милитаристов. Как известно, в силу ряда причин это нападение так и не состоялось, но в те дни оно казалось вполне вероятным.

Теперь мы знаем, что в начальный период войны Гитлер не требовал от своего союзника — Японии — непосредственной помощи в борьбе с Советским Союзом. Опьяненный своими успехами в Европе, Гитлер не желал ни с кем делить будущей славы разгрома русского гиганта. Японские империалисты, в свою очередь, были довольны тем, что их не втягивают в войну с СССР, так как они в это время активно готовились к войне с США и Англией на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии. Для того, чтобы обеспечить себе свободу действий, Япония в апреле 1941 г. подписала договор с Советским Союзом о нейтралитете сроком на пять лет.

Я был доволен тем, что мне предстояло драться на Западе: я знал Западный театр военных действий и германскую армию. Оставалась неясной задача, которую мне предстояло получить в Москве.

Впереди был длительный путь в поезде, в который я сел через несколько часов после разговора со Смородиновым. Пятеро суток пути до Новосибирска были, пожалуй, самыми томительными в моей жизни. Вынужденная бездеятельность в момент, когда Родина переживала тяжелейшие дни своей истории, была бы невыносимо тягостна для любого советского человека, а для военного тем более.

Много было передумано за эти дни и бессонные ночи в купе. Я мысленно перебрал все наиболее важные события в моей жизни, примеряя их к происходившему. Я понимал, что партия и народ сделали меня, деревенского парня из вдовьей горемычной семьи, военачальником и что настал час отчета перед ними. В памяти возникали основные этапы моей жизни.

1914 год… Первые бои с немцами в составе 168-го Миргородского пехотного полка. Из строя выбыл командир взвода, на эту должность временно назначили ефрейтора Еременко. Помню, как сейчас, взвод под моей командой по условленному сигналу поднялся в атаку в 9 часов утра. Сначала мы двигались ускоренным шагом, затем побежали. Неприятно пели пули и визжали снаряды. И вот уже атакующий взвод с криком ура в злобной ярости ворвался во вражескую траншею. Началась рукопашная. Страшное зрелище, когда неприятели всаживают друг в друга штыки. Я не помню, сколько на моем счету было убитых немцев. Командир должен был служить примером для солдат, и я эту заповедь выполнял. Русские были мастерами штыкового боя. В рукопашной мы всегда побеждали. Так было и на этот раз. Но мне не повезло. В третьей траншее противника выстрелом в упор я был тяжело ранен, пуля прошла насквозь и задела легкие. Атака 31 августа 1914 г. запомнилась на всю жизнь. После лазаретов и госпиталей вновь действующая армия. Наступательные бои, осада Перемышля… Год войны в Карпатах. Действия в конной разведке на Румынском фронте. Рос боевой опыт, росла и ненависть к тем, кто развязал бессмысленную бойню.

Февральская революция… Надежда на скорое окончание войны… Солдаты избирают уполномоченных в полковые комитеты. От эскадрона конной разведки я был избран в полковой комитет.

Великая Октябрьская социалистическая революция — рубеж, отделяющий тягостное прозябание от настоящей достойной человека жизни.

Под руководством полковых комитетов проводятся важные мероприятия. Впервые в жизни мне довелось тогда вместе с такими же, как и я, солдатами из рабочих и крестьян заниматься настоящим государственным делом, решать вопросы о том, как надлежит нижним чинам обрести, наконец, человеческое достоинство и возвратиться домой к мирному труду.