В начале войны

Опоздание с распоряжением о приведении войск в боевую готовность связано с тем, что Сталин, будучи главой правительства, верил в надежность договора с Германией и не обратил должного внимания на поступавшие сигналы о подготовке фашистов к нападению на нашу страну, считая их провокационными. Сталин полагал, что Гитлер не решится напасть на СССР. Поэтому он не решился своевременно на проведение срочных и решительных оборонительных мероприятий, опасаясь, что это даст повод гитлеровцам для нападения на нашу страну. На Сталине, являвшемся фактически главой государства, лежит основное бремя ответственности за наши поражения. Но в том, что удар противника оказался внезапным для наших войск, а также в последующих драматических событиях в дни приграничного сражения, определенную долю ответственности несут также высшие военные инстанции. Им необходимо было принять все меры для изучения вероятного противника, его планов, замыслов, а затем и группировки его войск у наших западных границ. Если бы правительству были представлены всесторонне проанализированные и достаточно надежные данные об обстановке на западных границах, я думаю, оно не смогло бы игнорировать их. Но даже и в том случае, если бы правительство, допуская явную ошибку, не приняло должных мер, Наркомат обороны и Генеральный штаб могли бы принять меры, не входящие в компетенцию правительства и не идущие вразрез с его указаниями. Я имею в виду усиление боеготовности частей, бдительности командного и всего личного состава. Вполне возможным был, например, частичный вывод войск в порядке плановых учений с зимних квартир и из лагерей в подготовленные районы близ границы. Это касается и артиллерии, которая в решающий момент оказалась слишком далеко на своих летних полигонах, и авиации, которую можно было со стационарных аэродромов исподволь рассредоточить по полевым.

Даже эти частные мероприятия не только повысили бы боевую готовность войск прикрытия, но и поставили бы их в более благоприятные условия по сравнению с теми, в которых они оказались в момент удара фашистских войск.

Мы сохранили бы в боеспособном состоянии часть авиации и могли драться с врагом всеми видами современного оружия. Кроме того, если бы Наркомат и Генштаб знали подлинные замыслы врага и его планы на первые дни войны, а также верно оценили имевшиеся у них данные о силах и средствах его ударных группировок, они смогли бы в первые недели и месяцы войны более конкретно, а значит и более уверенно и успешно осуществлять руководство войсками. В конце разговора с Павловым было решено созвать руководство штаба фронта.

Пока собирались генералы и офицеры фронта, я пошел представиться маршалам К. Е. Ворошилову и Б. М. Шапошникову, недавно прибывшим в штаб фронта. Цель их приезда заключалась в том, чтобы на месте разобраться в обстановке и помочь командованию фронта.

К. Е. Ворошилов сказал мне:

— Дела очень плохи, сплошного фронта пока нет. Имеются отдельные очаги, в которых наши части стойко отражают яростные атаки превосходящих сил врага. Связь с ними у штаба фронта слабая. Павлов плохо руководит войсками. Нужно немедленно подтягивать резервы и вторые эшелоны, чтобы закрыть образовавшиеся бреши и задержать наступление противника, по-настоящему организовать управление войсками.

Борис Михайлович Шапошников был более конкретен, он указал мне, на какие направления необходимо безотлагательно бросить резервы.

После этого разговора я имел беседу и с членом Военного совета фронта секретарем ЦК КП Белоруссии П. К. Пономаренко, который, как и маршалы, дал отрицательную оценку управления войсками со стороны штаба и командования фронта.

Беседа с Павловым, с членом Военного совета Пономаренко, советы маршалов позволили мне в известной степени сориентироваться в обстановке и осмыслить происходящие события.

Вместе с маршалом Шапошниковым, первым секретарем ЦК КП Белоруссии Пономаренко и генералом Маландиным мы прошли в палатку оперативного управления, где за это время собрались командующие родами войск, начальники управлений и служб фронта, офицеры и генералы штаба. Вначале до сведения присутствующих было доведено решение правительства о смене руководства фронта, затем были заслушаны информации начальника разведуправления штаба фронта о противнике и начальника оперативного управления о положении своих войск. Сведения о противнике и действиях войск были скудные и показывали, что в деле разведки и управления войсками имеется много недостатков. Однако было ясно, что враг, нанеся своими танковыми и подвижными войсками при массированной поддержке авиации удар на минском и бобруйском направлениях, продолжает движение на восток.

Я кратко подвел итоги и сказал, что мы должны принять все меры, чтобы остановить дальнейшее продвижение противника на минском и бобруйском направлениях. Для этого необходимо было усилить эти направления, в частности, ускорить выдвижение 1-й Московской мотострелковой дивизии в район Борисова, а также направить туда для помощи штабных офицеров.