В начале всех миров

Приплывает, еле двигая плавником,
Говорит, от немоты отойдя не слишком,
У меня теперь отдать тебе – ничего,
Даже голос предложить – осмеёшь же —
такой неслышный
Стал, осипнув от молитв и от горьких клятв,
Что рассыпала ему, как в спальню цветы до ложа,
Где теперь он спит, а рядом его жена,
И покоя их никто уже не тревожит.

Я смотрю, как слезы капают – жемчуга —
На ее ладони белые, вижу горе,
И ей вторят волны, режущие мне грудь,
И ей вторит, боли девичьей вторит море,
И не можется мне глупой не помогать,
Раз хранить беду и счастье работу дали.

Я ей капаю в напиток прозрачный яд,
Что ей вены взрежет пламенем острей стали,
Доберется лапой жадною до груди,
Вырвет сердце ее ласковое – прочь жалость.
Принц, ее не полюбивший, не пощадил,
Нелюбви своей вонзив в нее злое жало,

Значит, мне жалеть не нужно ее вдвойне,
Только колет в клетке ребер чертовски сильно,
И не хочется мне цену ей говорить,
Пусть она помочь сама же меня просила.

Варево готово от бед мое,
Выпьешь – и уйдет боль, уже не тронет.
Она преподносит мне алый ком
Вырванного сердца
В своей
Ладони.

Герде

Да иди ты на все четыре отсюда пешей.
Притащила воз роз, а на кой они в царстве мрака,
Где вокруг только лед? Я прошу тебя, Герда, дура,
Зарекаю тебя, прекращай же, ну хватит плакать.

Забирай это все, ни к чему мне твои подарки,
Что в сравнении с тихой поступью Королевы
И ее белых рук подарить мне смогла б простая
Девка вроде тебя? Только тело, да, только тело.

Но что руки твои, озябшие от мороза,
Все в царапках колючих от холода и от ветра,
Что мне ноги твои, истоптанные до крови,
Что от сердца в груди, горящего безответной

Жадной, жалкой, ненужной, мешающей тебе страстью,
Этой нежностью, что и льдины согреть не в силах?
Уходи, пока можешь, о гордая и босая,
Я тебя приходить сюда, в общем-то, не просил.

Как Алену вывели из воды