В начале всех миров

Я не трогаю тебя взглядом, я не трогаю тебя словом,
просто я не хочу, чтоб снова что-то взвыло, как пес,
внутри. Говорю: я – всему основа, не дуэт пусть,
а будет соло. А что вытекло из глаз солью, рукавом,
не стыдясь, утри: кто не плакал, тот не был ранен,
кто не падает, тот не встанет.

Я в тумане, в таком тумане разбиваются корабли,
только свет маяка, он манит, утешая тоску прощаний.

За туманом другие дали,
и за ребрами не болит.

«Мы заложники расстояний…»

Мы заложники расстояний,
Мы заложники расставаний,
Бесконечных в пути скитаний
И погаснувших маяков,

Мы владельцы дыры в кармане,
Пустоты той, что между нами,
Мы – подошвы от наших прежде
Целых, новеньких сапогов.

Может, хватит, ну право слово,
Ну, подумаешь, не взросло в нас.
Ну, прими уже, что мне снова
Что-то пробовать – нет огня:

Я настолько устал, что, хочешь,
Трать неделями дни и ночи,
Вряд ли станет уже короче
От тебя путь и до меня.

«Я прошел в мире тысячи троп, я прошел сотней узких и злых…»

Я прошел в мире тысячи троп, я прошел сотней узких и злых
тропинок. От порогов мне вслед злые слезы летели в спину
за плечами оставленных женщин, детей их, со мной с лиц
схожих. Я входил в столько жизней и каждую потревожил,
не оставив взамен ничего, кроме сердца боли.

Только все стало честно, когда мы свелись судьбою.

Я к воротам твоим приходил, возвратясь со странствий.
Ты, куда б ни ушел я, прощала меня, скитальца, принимала
обратно, стелила мне мягче пуха.

А когда уходил, в спину мне не неслось ни звука.

Потому и спешил сюда вновь из любого края: там, где слезы
не льют, там из памяти не стирают. А где думы гадают и так
солона подушка, слезы высохнут за ночь, а к вечеру станет
лучше.

Ты ж, голубка, жила без меня так же славно, как и со мною.
Этим счастьем своим повязала, и мне спокойно, несмотря
на капкан. Хотя разве же это путы?.. Руки нежные эти с кап —
каном нельзя попутать. Только крепко они рядом держат —
хомут шелковый.

Сколько раз уходил, но всегда возвращался снова.

«Часть меня выжила. Слышишь? Одна лишь часть…»