В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

Крестя друг друга, и бросая в воздух бескозырки, моряки прониклись чувством командующего. «Мы сделаем все! Мы не сдадимся!» Последовал салют в тридцать один залп. Командор Семенов записал: «Нам следовало вступить в бой в эту минуту!» Русские корабли стояли вблизи французского острова Носси — Бе, а городок носил хорошее название Хеллвиль (по имени французского адмирала, присоединившего его к Франции в 1841 г.).

Эскадра вместе

Здесь произошло воссоединение с кораблями адмирала Фелькерзама, весьма радостная встреча. Адмиралы расцеловались. Фелькерзам сделал все как надо. Позади был очень большой переход, будущее скрывалось в тропическом мареве. Но пока оркестры играли столь сладкую русскому сердцу музыку, с тяготами жизни можно было примириться. Хотя и не все прониклись чувством общей судьбы — обед на «Князе Суворове» прошел корректно.

Матросов интересовали письма и уголь. Писем не было, а загружались четыре дня, почернев до состояния местных жителей. Два матроса с «Бородино» умерли от угольной пыли, случаи солнечных ударов учащались. Плюс малярия, дизентерия, тиф. На судах было много тропической живности — обезьяны, крокодилы, попугаи, свиньи, павлины, множество ярких тропических птиц. На подоспевшем продовольственном судне сломался рефрижератор, и новый запах привлек акул.

В бухте городок Носи — Бе был маленьким и очень необычным. В полдень, в часы сиесты вся жизнь замирала. Известие о прибытии двух русских эскадр привлекло всех плавучих купцов. Открылись рестораны. Купцы приплыли из Диего — Суареса. В типичном колониальном городке была церковь, госпиталь, городской совет, таможня, теннисный корт и три ресторана.

Новый 1905 год адмирал Рожественский встретил в кают–компании «Князя Суворова». Послал две приветственные телеграммы — царю и великому князю Александру. Царь держал эту поздравительную телеграмму на своем письменном столе. В полночь адмирал произнес простой тост. «Пусть каждый присутствующий встретит следующий новый год в компании своих друзей живым и здоровым и с чувством исполненного долга». Рожественский выглядел воодушевленным, всем была видна сила этого человека, он сумел мобилизоваться. Он праздновал вместе со всеми до двух утра, а потом покинул своих более молодых товарищей, которые пели и смеялись вплоть до времени подъема флага.

Тем временем три дополнительных крейсера присоединились к эскадре — «Терек», «Кубань» и «Урал». У них было слишком легкое вооружение. Но правительство не сумело купить более тяжелые суда, заказанные Аргентиной и Чили. Царь сообщает ему: «Ваша миссия заключается не в том, чтобы достичь Владивостока, а в том, чтобы овладеть контролем над Японским морем». Для реализации этой миссии Петербург посылал дополнительные корабли под командованием Добротворского и Небогатова. Рожественский пишет монарху: «Оставаясь здесь еще дольше, мы позволяем противнику привести в порядок его корабли… Только «Олег» может усилить эскадру».

Чувство начавшегося разложение проникало в Носи — Бе (русские в шутку называли его более знакомо — Носибейском) не только с нещадным экваториальным солнцем, но и с запоздалыми газетными сообщениями: баррикады в Петербурге, две тысячи убитых по предварительным подсчетам. Политовский пишет жене: «Газеты лгут, но нет дыма без огня». Работа под водой рядом с акулами доконала его. «Теперь я проклинаю решение идти с флотом. Я сижу прикованным и смотрю на чужие ошибки. Боюсь сойти с ума». Рождественского никто не видел, и он поднялся с постели только тогда, когда кто–то украл деньги их ящика пожертвований городской церкви.

Попытаться восстановить боевой дух посредством маневров. Флот начал готовиться к стрельбам и смене боевого строя. Увы, еще большая деморализация. Корабли сталкивались друг с другом, артиллеристы потеряли навыки. Смятение, а не твердую уверенность породили эти маневры. В одном из орудий обнаружили гнездо кобры. Едва ли не отчаяние слышны в таких приказах Рождественского: «Если мы не научились работать вместе за эти четыре месяца, то едва ли это удастся нам за оставшееся время». Судно «Малайя» с больными моряками было отправлено в Россию, равно как и «Надежда» с поврежденными холодильниками.

Подрывная литература кочевала по кораблям в изобилии. Происходили случаи неподчинения, которые в других обстоятельствах повлекли бы за собой смертную казнь. «Но как я могу, — размышляет Рождественский, — запугивать людей, готовых следовать за мной на смерть? Перед боевыми действиями я выпущу всех осужденных и — кто знает — возможно, они окажутся героями».