В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905)

Японский адмирал рекомендовал продолжить ночную работу в благоприятной психологически обстановке — пока русские кажутся ошеломленными, дезорганизованными и неподготовленными. Опасны ли пушки фортов? Несомненно, но Того решил рискнуть. Он отдал приказ флоту: «Мы собираемся атаковать основные силы противника. Всем на ужин». Того допивал последний бокал шампанского, когда ему доложили: «Видны суда противника». Было без четверти полдень 9 февраля 1904 г. Того не спеша поднял последний тост за императора и за флот. На мачте флагмана японского флота броненосца «Микаса» взвился сигнал: «Наступающий день либо даст нам победу, либо бросит в пучину поражения. Пусть каждый приложит все силы». (То была вариация на знаменитый приказ Нельсона при Трафальгаре). Официальный японский доклад о происходящем звучит как поэма: «Небо в этот день было совершенно чистым; легкий туман окутал лишь линию побережья; море было чистым и спокойным; легкий бриз мягко тянул с юга».

Первая морская битва

Адмирал Старк после совещания с наместником Алексеевым прибыл на свой флагманский корабль как раз вовремя. В 12.15 первый залп японцев обрушился на русские торпедные катера, расположившиеся при входе в бухту Порт — Артура. Того приказал стрелять из самых мощных — 12-дюймовых орудий. Второй залп — в сторону Нового города, третий — в здание Русско — Китайского банка (одним из вкладчиков которого был сам царь, по поводу чего один из русских наблюдателей сказал, что «у японских снарядов наверное есть глаза»). В православной церкви, несмотря ни на что, происходила брачная церемония. Молодой офицер женился на местной девушке. Но продолжение бомбардировки основным калибром японского флота вывело из флегматичного состояния даже скептически настроенных американских корреспондентов. Многие жители начали прятаться за окрестные холмы.

Японцы подходили ко входу в гавань Порт — Артура тремя группами. Первую возглавлял флагман флота «Микаса» и пять других эскадренных броненосцев — «Асахи», «Фудзи», «Яшима, «Сикисима», Хатсусе». Во второй группе было пять тяжелых крейсеров, в третьей — четыре крейсера. Как только русские корабли оказывались в пределах артиллерийской стрельбы, японцы начинали бить из своих орудий, сначала эскадренные броненосцы, а потом крейсера. Русские корабли, хотя и находились под прикрытием артиллерии фортов, маневрировали, чтобы не представлять из себя живой мишени. Русские капитаны достаточно хорошо знали, что «Микаса» может поражать своими 12-дюймовыми орудиями цель на расстоянии более 8 тыс. метров.

Ответным огнем прибрежных батарей и кораблей флота был поврежден верхний мостик «Микасы». Очевидны были попадания в броненосцы «Фудзи» и «Хатсусе». Среди русских кораблей только крейсер «Новик» бросился в маневренную борьбу и рискнул пойти на перехват японцев. Запущенные с него торпеды вполне очевидно поразили один из японских кораблей. (Доблестный «Новик» был построен в Германии, и, получив его, команда на свои деньги приобрела музыкальные инструменты и даже наняла дирижера, который во время боя откладывал дирижерскую палочку и старательно заряжал орудие).

Здесь же, на глазах у всех, появился символ, который в ХХ веке России придется преодолевать такой кровью. Пушки фортов имели очень ограниченный радиус действия, а количество снарядов было очень ограниченным. Некоторые артиллеристы продолжали палить пустыми патронами, другие замолкали на виду у всех. Как могла Россия претендовать на преобладание в регионе, если она не вооружила единственную свою крепость в данном регионе?

Своего рода приговор бездумной расхлябанности страны, претендовавшей на многое был отчет служившего в русском флоте капитана А. П. Стеера: «Весь японский флот проплыл мимо нас в хорошо сохраняемом линейном строе. Крейсера шли сзади за эскадренными броненосцами, этот строй поворачивал как только японские корабли попадали в зону русского обстрела со стороны берега и орудий флота. Любой морской офицер, имеющий минимальное представление о войне, или просто не лишенный энергии, не поколебался бы напасть на «хвост» этой колонны, с тем, чтобы отрезать его от основных кораблей, которые были бы в этом случае обязаны возвратиться под огонь русских батарей. Все ожидали именно такого маневра, когда взвился сигнал: «Миноносцам атаковать противника». Это была чистая глупость, учитывая, что для маленькой флотилии миноносцев было невозможно осуществить подход, не рискуя нарваться на торпеду — ведь стоял ясный день. Этот приказ был отменен после нескольких секунд колебаний — даже еще до того, как эсминцы сумели приготовиться к бою, но все происходящее служило убедительным доказательством того, что наши руководители в этот день потеряли способность хладнокровно мыслить».