В начале жизни

Поезд неутомимо бежал из осени в лето. В белом каменном Севастополе меня впервые ослепили южное солнце и дробящая его лучи морская синь. Еще несколько часов на пароходе - настоящем, морском, с двумя палубами, сверкающими свежей краской и медью, - и вот уже перед нами Ялта: полукруг набережной, многоярусный город, взбирающийся вверх по склонам гор, ржавые кудри виноградников и кипарисы, похожие на монахов, закутанных с ног до головы в темные плащи.

Объявляя о своем прибытии сиплым, нестерпимо-пронзительным гудком, пароход замедлил бег и, весь дрожа, стал боком-боком подбираться к молу. Винты его вспарывали морскую гладь, как бы выворачивая ее наизнанку. Теперь вместо переливчатой синевы между бортом и молом клубилась рваная, белая, шумная пена, блещущая на солнце цветными искрами.

В пестрой толпе приезжих сошел я по трапу на пристань и зашагал со своим легким багажом сначала по набережной, а потом по каменистой улице, идущей вверх. Все здесь было ново, неожиданно, - словно я не в настоящем городе, жилом, серьезном, деловитом, а где-то среди театральных декораций, праздничных, но временных. Так непохожи были на все, что я до сих пор видел, эти кружевные железные ограды, увитые плющом, уже забрызганным багряной краской осени, белые дачи с широкими балконами, нарядные сады с плотной, словно металлической, листвой лавров и длинными кистями лиловых глициний.

Вот наконец и дача Ширяева на углу Морской и Аутской.

Осторожно открыв железную калитку, я оказываюсь перед домом, сложенным из дикого камня, на площадке, окаймленной аккуратно подстриженным густым кустарником с мелкими жесткими листочками.

Поднимаюсь наверх, и на пороге меня встречает молодая женщина, легкая, энергичная, с гладко причесанными и все же пушистыми темно-каштановыми волосами. Лицо у нее как будто строгое, но губы чуть тронуты милой, приветливой улыбкой, и та же улыбка светится в глубине серо-зеленоватых - в темных ресницах - глаз.

Так вот она какая - Екатерина Павловна! В ней нет ничего кокетливого, нарочитого, дамского. И все-таки она кажется очень изящной, даже нарядной, несмотря на простоту ее платья и прически.

Пожав мою руку своей небольшой, крепкой рукой, она ведет меня в дом, весь пронизанный солнцем, морским ветром и сухим ароматом южного сада. Я иду за ней, еще не догадываясь, что эти несколько шагов ведут меня не только из комнаты в комнату, но и в другую пору моей жизни - из отрочества в юность.

Здесь, в горьковской семье, в этом морском городе, довелось мне встретить годы, предчувствием которых были овеяны знакомые нам издавна широкие строчки стихов:

"Над седой равниной моря ветер тучи собирает..."

Сюда вскоре после заключения в Петропавловской крепости приехал и сам Горький, заметно похудевший и от этого казавшийся еще выше ростом. В тюрьме он оброс короткой и жесткой рыжеватой бородой и стал чем-то похож на северного капитана-помора.

Да и весь горьковский дом напоминал в это время корабль, который еще стоит на приколе, но вздрагивает от каждой волны и все выше поднимается с нарастанием прилива.

Шел девятьсот пятый год - преддверье новой исторической поры, преддверье моей молодости.

ПРИМЕЧАНИЯ

В шестой том настоящего Собрания сочинений включены: книга "В начале жизни (Страницы воспоминаний)", статьи, выступления, заметки, воспоминания и проза разных лет {В составлении настоящего тома принимали участие члены комиссии по литературному наследию С. Маршака - Б. Е. Галанов, И. С. Маршак, Б. М. Сарнов.

Тексты произведений художественной прозы и примечания к ним подготовлены С. С. Чулковым, раздел "Статьи, выступления, заметки, воспоминания" и примечания к нему - Е. Б. Скороспеловой.}.

Раздел шестого тома "Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания" и седьмой том настоящего издания - книга "Воспитание словом" - составят наиболее полное собрание статей, докладов, выступлений, заметок, воспоминаний писателя.

Наряду с известными статьями и выступлениями Маршака в томе широко представлено и его рукописное наследие.

В томе помещены рассказы и очерки писателя разных лет: ранние произведения, печатавшиеся в различных периодических изданиях 1911-1914 годов, и рассказы 1920-1930 годов, никогда не публиковавшиеся и сохранившиеся в рукописях.

В разделе "Приложение" даются наиболее значительные незавершенные работы Маршака, оставшиеся либо в трудночитаемых черновых автографах, либо в набросках; кроме того, в этом же разделе помещена авторизованная запись беседы С. Маршака с критиком Ст. Рассадиным о поэтическом мастерстве.

Материал в томе расположен в соответствии с жанрово-хронологическим принципом. Внутри каждого раздела произведения располагаются в хронологической последовательности - по времени их первой публикации, тексты, печатающиеся по рукописи, - по времени их написания.

В начале раздела помещены произведения, печатавшиеся при жизни автора, затем следуют произведения, публикуемые впервые.

Данные о времени написания приводятся в примечаниях; в тех случаях, когда даты проставлены самим автором, они даются в тексте.