В надежде на чудо

Чем больше времени он проводил с этой женщиной, тем яснее понимал, что нуждается не только в общении с дочерью. Он все еще хотел близости Трейси, и это желание росло с каждым днем. Иногда оно делалось таким сильным, что становилось трудно дышать. И в то же время Дэниел не понимал, как можно желать близости с кем-то, кому не доверяешь…

– Ты хотел меня о чем-то спросить, – напомнила молодая женщина.

Дэниел заставил себя сосредоточиться на первостепенно важном вопросе. Остальное потом как-нибудь решится само собой.

– Это насчет Шейлы, – сказал он. – Одна девочка в классе удивилась, что моя фамилия Эйвери, а ее – Мелоун. Я объяснил, что так иногда бывает. Но на самом деле я бы предпочел, чтобы дочь носила мою фамилию.

– Знаешь, однажды мне уже приходилось серьезно задуматься об этом, – призналась Трейси.

– Правда? – Дэниел был немало удивлен.

– Да. Я не давала дочери имя целую неделю после того, как родила ее, потому что не знала, как будет лучше. Как будет честнее. Наконец решила, что пусть девочка носит мою фамилию – так у нее меньше возникнет проблем в будущем.

– А я думал, ты просто хотела забыть, что в Шейле есть и моя кровь. Изгнать всякое упоминание обо мне…

– Я никогда не забывала о тебе, Дэн. Хочешь верь мне, хочешь нет, но это правда. Я думала о тебе каждый день. Волновалась о тебе. Едва ли не разговаривала с тобой на расстоянии.

– Почему же не позвонила мне, чтобы поговорить на самом деле? Я места себе не находил, боясь за тебя, ненавидя себя самого за все ошибки… Потом, когда боль утихла, осталась злость. Я был страшно зол, что ты бросила меня, не сказав ни слова на прощание.

– Мне так жаль, Дэниел! – Молодая женщина накрыла его руку своей. – Но мы не должны все время к этому возвращаться. Это все равно что ходить по кругу – искать новые оправдания и обвинять друг друга снова и снова.

Мне нет извинений. Я сожалею о том, что сделала. И больше тут нечего добавить, кроме того, что я была молода и испугана.

Легкое прикосновение ее ладони пробудило в Дэниеле жажду большего. Но усилием воли он отогнал вожделение, чтобы продолжить мучительный разговор.

– Ты в самом деле думала, что я брошу тебя и ребенка?

– Нет… Скорее я испугалась, что ты нас не бросишь, а потом пожалеешь об этом. В один прекрасный день осознаешь, что я недостойна тебя, что я человек не твоего круга и никогда не стану иной, как бы ни старалась. И тогда ты решишь, что я нарочно забеременела, чтобы заставить тебя жениться, и в итоге испортила тебе всю жизнь и убила твою мечту.

– Ты и была моей мечтой, – почти простонал Дэниел, не зная, как ее разубедить.

– Но в конце концов из твоей мечты я превратилась бы в твой кошмар. Я так боялась, что это случится, что предпочла убежать. А теперь сожалею об этом.

Дэниел хотел возразить, но молодая женщина подняла руку, желая закрыть тему.

– Дэн, я не хочу это сейчас обсуждать. Насчет фамилии Шейлы я думаю, нужно предоставить ей самой выбирать, чьим именем называться. Ведь это ее жизнь.

– Тогда давай поговорим с ней вместе.

Трейси кивнула. Она была согласна говорить с дочерью, но не хотела говорить с самим Дэниелом! Демонстративно поднявшись, она пошла в подсобку, посмотреть, куда запропастилась Шейла.

Дэниел не последовал за ней. Его одолевало недоумение. Она считала себя недостойной его?

Как это могло случиться?

Ему на ум невольно пришел разговор с Лоренсом, обвинения старика, будто он прятал девушку от семьи и стыдился ее. Он-то всегда полагал, что Трейси сама не хочет иметь ничего общего ни с его близкими, ни с той жизнью, которую они ведут. Но теперь, оглядываясь назад, понимал: она могла истолковать его отношение к себе только как пренебрежительное.

Наверное, следовало объяснить ей, что он не хотел тесного общения между ней и своей семьей не потому, что Трейси их недостойна. Скорее он считал своих холодных, чопорных родных недостойными любимой. Она была слишком хороша для людей его «круга общения»…

С внезапной ясностью Дэниел понял, что жаждет куда большего, чем просто присутствовать в жизни Трейси и Шейлы. То, что он чувствовал к молодой женщине семь лет назад, было по-прежнему живо… Нет, его нынешняя любовь и влечение были другими, чем тогда.

Тогда он любил со всем пылом молодости, страстно, как всякий юноша относится к своей первой любви. А теперь ощущал нечто иное. Он любил ее как мать своего ребенка. Восхищался тем, как Трейси общается с девочкой.

Несколько раз Дэниел случайно перехватывал обрывки ее разговоров с Лоренсом – она смеялась и шутила как прежняя Трейси, жизненная энергия переливалась в ней через край. Дэниел хотел, чтобы с ним она тоже вела себя так.

Ему удалось слегка растопить лед недоверия между ним и Шейлой, но вот в отношении Трейси такого прогресса пока не наблюдалось.

До сегодняшнего дня он даже не понимал, насколько хочет такого прогресса. Но теперь понял и недоумевал: как мог раньше быть таким слепым? Он любил Трейси не так страстно и безоглядно, как прежде, но все равно очень сильно. Это было новое, ни на что не похожее чувство, которому еще надлежало созреть и оформиться.