В небе Антарктиды

— На сопке два гурия!

Голос принадлежал научному сотруднику В. И. Закопай-ло.

— Два гурия? Ты просто устал с дороги, это пройдет,

— тихо сказал Кучеров. После обеда он пригласил всех пойти посмотреть на творение геодезистов. Мы вышли из палатки и увидели на сопке... два гурия.

— Интересно, который из них ваш? — ехидно спросили ребята.

— Что за чертовщина! — воскликнул Кучеров, — до обеда я думал, что у нас от усталости началась галлюци­нация.

— Все очень просто: один гурий ваш, а другой мой. Ну, как? — ухмыльнулся Ешурин.

— Тебе не картины снимать, а работать с нами в отряде, — засмеялся Кучеров. В его устах это была высшая похвала.

... Теперь полеты из Мирного в район Оазиса стали при­вычными. Однажды из Мирного к берегу Нокса вылетел самолет, управляемый Гурием Сорокиным — смелым и опытным летчиком, которого я хорошо знал по работе в полярной авиации. Над морем плыли кучевые облака, а над материком в пределах видимости небо было чистым. На борту самолета, кроме экипажа, были научные работ­ники. Предполагалось обследовать побережье и совершить несколько посадок для изучения местности.

В районе острова Дейвид самолет пересек ледник Нортклифф и ледник Скотта. С высоты можно было ясно различить всхолмленную поверхность, изрезанную трещи­нами. Дальше шла однообразная ледяная пустыня.

Гурий внимательно осмотрел местность и повел самолет на снижение. Через несколько минут лыжи, подпрыгивая, скользили по снежной целине. Впереди на сколько хватал глаз простиралась плоская ледяная равнина и только левее, километрах в трех от нас, стояло несколько нуната-ков.4

Гляциологи сразу же развернули свои работы, а экипаж помогал им как мог. Когда работа подходила к концу и летчики стали греть моторы, выяснилось, что пропал доктор геолого-минералогических наук Олег Степанович Вялов. От самолета по направлению к нунатакам шел лыжный след.

Надо было немедленно разыскать ученого. Здесь шутки плохи, он мог попасть в район, где с самолета ясно были видны трещины, припорошенные снегом. Каждую минуту могло случиться непоправимое.

Пройдя два километра, «спасательный» отряд обнаружил неширокую трещину, забитую снегом. След как раз проходил по козырьку надува, образовавшегося от ветра. Чем дальше уходил след, тем чаще встречались трещины.

Наконец впереди показалась черная точка. Это был Вялов. Вскоре, разгоряченный быстрой ходьбой, он подошел к товарищам.

— Знаете, хотел дойти до нунатака, но, очевидно, не рассчитал, думал, тут всего несколько километров, а оказалось слишком далеко. Но даже и не в этом дело. Встретил огромную трещину, и не смог ее обойти. Хорошо бы взять доски и веревки...

— Эх, профессор! Сейчас Сорокин вам покажет доски и веревки! Неужели вы не видели сигнальных ракет?

— Представьте себе, не видел, — растерянно ответил Вялов. — Мне и в голову не приходило, что меня станут разыскивать. В конце концов я ушел не на прогулку...

По следу лыжники дошли до лагеря. Как ни старался Вялов доказать Сорокину, что нунатаки представляют для него необыкновенный интерес, тот строго отчитал профессора.

— В том направлении, куда вы ушли, много трещин. Здесь легко расстаться с жизнью. Хорошо еще, что на снегу остался след от ваших лыж, иначе мы не узнали бы, где вас искать.

... Машина снова в воздухе. Члены экипажа пригласили Вялова в пилотскую кабину и показали путь, пройденный им от лагеря по трещинам.

— Видите, профессор, сколько раз вы себя подвергали опасности. — проговорил Сорокин.

— Да, вы правы, в Антарктиде путешествовать одному нельзя. Спасибо за науку.

На берегу Нокса самолет совершил еще одну посадку. Снова был разбит походный лагерь, снова работали уче­ные.

После обеда, когда утомленные люди прилегли отдохнуть, неожиданно резко изменилась погода: подул сильный ветер, закружился в воздухе снег. Нужно было, не теряя ни минуты, свертывать лагерь и уходить.

Механики подготовили машину к взлету.

Через короткое время все стояли у самолета. Все, кроме Вялова. Члены экипажа уверяли Сорокина, что видели профессора, он же вместе со всеми лег спать.

В небо уходят сигнальные ракеты. Вялова нет. Куда он мог уйти? Все нервничают.

Вдруг из-за валунов, лежащих в отдалении, появился профессор. - Это для меня ракеты? — спросил он. — Знаете,

обидно, что пришлось прервать наблюдения. Что случилось?

— Вы еще спрашиваете, профессор! Не видите, что вот-вот начнется пурга?

В разговор вмешался Мякинкин.

— Придется нашего уважаемого Олега Степановича в следующий раз привязать хотя бы к костылю самолета, чтобы он, как пушкинский ученый кот, ходил по цепи кру­гом.

Он взял веревку и сделал вид, что хочет ее накинуть на ногу Вялова.

— Давай, Вася! А ты, Гурий, держи профессора, чтобы не сбежал! — радостно закричал Тулин.

— Вася! — взмолился Вялов. — Отложи до следующего раза свою операцию. Вы сейчас взлетите, а я что же, буду на хвосте висеть? При следующей посадке я сам привяжу себя к костылю, конечно, в том случае, если вы дадите мне образцы породы.

И на этот раз Вялова единодушно помиловали.