В небе Балтики

Ночь прошла в бреду и кошмарах. Утром ему вновь забинтовали раны и бросили в барак, набитый военнопленными. Обессиленный и беспомощный лежал Журин, на холодном полу барака...

Как же дальше сложилась судьба летчика? Из Саласпилса Журина вместе с небольшой группой военнопленных перевезли в Польшу и поместили в лодзинский лагерь, где содержались в основном пленные советские летчики.

Медленно тянулись дни. Постепенно к Журину возвращались силы. Пришел день, когда он поднялся и самостоятельно сделал несколько шагов.

И вот однажды Журин увидел то, во что не сразу мог поверить: перед ним стоял его стрелок-радист. Сергей Шишков подошел поближе и стал в упор рассматривать своего бывшего командира. Сначала он не узнал его: так сильно изменили лицо Журина следы ожогов.

— Толя, это ты? — тихо спросил Сергей, оглядываясь по сторонам. Они осторожно, чтоб никто не видел, пожали друг другу руки. Вместе стало легче переносить лагерные тяготы, хотя видеться им приходилось очень редко. Они и работали в разных местах.

В конце 1944 года друзья совсем расстались. Сначала Журина перевели в международный авиационный лагерь Мюленберг, затем в Хемниц. Пленных избивали за малейшую провинность. Били прикладами и кололи штыками. Рядовым охранникам службы СС официально разрешалось при усмирении заключенных наносить им уколы штыком. За попытку к побегу или сопротивление военнопленных немедленно расстреливали перед строем.

Но как ни бесновались фашистские палачи, приближался час расплаты. С востока все сильнее доносилась канонада сражения. Советские войска завершали разгром гитлеровской армии и несли освобождение народам Европы.

Надвигались перемены и в Хемнице. 2 мая 1945 года служители лагеря объявили траур по случаю смерти Гитлера. Как потом Журин узнал, в этот день было решено начать восстание. Во время прогулки среди заключенных внезапно раздался резкий свист — это был сигнал к восстанию. Военнопленные тут же скрутили охранников, захватили пулеметы и автоматы. Администрации лагеря и некоторым офицерам СС удалось скрыться. Но многие были схвачены. Наиболее жестоких в обращении с заключенными фашистов тут же расстреляли, а остальных отпустили.

В городе также произошли столкновения восставших рабочих с отрядами фашистов. Вскоре Хемниц оказался полностью в руках восставших. Бывшие узники лагеря стали свободными. Среди них находился и Анатолий Журин.

"Теперь надо пробираться на Родину", — решил советский летчик. Такого же мнения придерживались еще около восьмидесяти человек. Бывшие узники — кто пешком, а кто на повозках и велосипедах, приобретенных у местных жителей, двинулись на восток. Через трое суток, находясь уже на польской земле, они встретили колонну советских автомашин. Наши воины по-братски отнеслись к бывшим военнопленным, накормили их, приютили на ночлег. На следующий день были составлены списки освобожденных из концлагеря. После небольшой проверки им выдали документы, необходимые для возвращения на Родину. А вскоре Анатолий Журин снова оказался в родном авиационном полку. Правда, теперь уже авиаторы охраняли мирное советское небо.

Воздушный стрелок-радист Сергей Тихонович Шишков после войны тоже вернулся на Родину.

Вечные крылья

Жили мы неподалеку от аэродрома. Деревянные домики поселка, вытянувшись вдоль берега, подступали к самому заливу. Днем из наших окон были видны зеленовато-серые волны, чередой набегающие на песчаную отмель, ночью слышался мерный однообразный шум прибоя.

Аэродром располагался на небольшой равнине, окаймленной густым сосновым бором. Самолеты укрывались в рейфугах, затянутых маскировочными сетями. Здесь же находились эскадрильская землянка и домик оружейников.

Шум авиационных моторов не прекращался весь день. Одни группы Пе-2 уходили на задание, другие возвращались. Изредка вылетали одиночные самолеты — воздушные разведчики.

С нескрываемой завистью провожал я в воздух друзей. Мне летать пока не разрешали. После длительного, вызванного болезнью перерыва в летной работе требовалась проверка техники пилотирования. А комэск был все время очень занят. Однажды, улучив свободную минуту, я снова попросил гвардии капитана К. С. Усенко слетать со мной.

— Сейчас некогда, — как обычно, ответил он. — Получили боевое задание... — Но, посмотрев в мои полные мольбы глаза, добавил: — Хорошо! С тобой слетает мой заместитель.

Он подозвал к себе гвардии старшего лейтенанта Ю. X. Косенко.

— Когда вернемся с задания, проверишь его на двухштурвалке, — сказал Усенко, глядя в мою сторону. — А сейчас — все на командный пункт полка. Эскадрилья пойдет во главе группы. Ты, Калиниченко, останешься старшим на земле.

На КП шла подготовка к боевому вылету. Склонившись над столом, Смирнов, Давыдов и Ремизов изучали по карте и фотоснимкам объект, по которому нужно нанести бомбовый удар, намечали план действий. К ним присоединился Усенко.