В небе Балтики

За год пребывания на фронте Кожевников стал зрелым, опытным летчиком. От рядового он вырос до заместителя командира эскадрильи, хорошо разбирался в тактике воздушного боя.

— Правильно говорите, — согласился комдив. — Прикрытие пикировщиков надо совершенствовать. Сегодня же буду у летчиков-истребителей и потолкую с ними.

Комдив уехал. Нашему подавленному настроению соответствовала унылая погода — пошел дождь.

...Несколько дней мы не летали на задания. А в конце мая решением Наркома ВМФ нас вывели из боевого состава флота для доукомплектования. В полку производились перестановки людей, подбирались новые командиры звеньев, формировались эскадрильи. Гвардии подполковник М. А. Курочкин был назначен командиром штурмовой авиационной дивизии.

Командиром нашего полка стал Герой Советского Союза В. И. Раков. Его возвращение к нам было всеми встречено с большой радостью. Мы любили Василия Ивановича за его высокое летное мастерство и хорошие командирские качества, за спокойный характер и деловитость. Несколько месяцев тому назад В. И. Раков ушел от нас в штурмовую дивизию, но в душе он, конечно, оставался пикировщиком. И вот теперь Василий Иванович снова знакомился с делами полка. Здесь же на командном пункте находились его заместитель по политической части, начальник штаба и инженер. Они давали новому командиру необходимые пояснения.

Зазвонил телефон.

— Майор Раков слушает, — ответил на звонок Василий Иванович и сразу же стал что-то записывать. Его лицо постепенно светлело.

— Все понятно, Александр Николаевич, — сказал он, — будем готовы.

Раков положил трубку и окинул присутствующих беглым взглядом.

— Борис Михайлович, — обратился Раков к начальнику штаба, — готовьтесь принимать пополнение.

— Давно его ждем, Василий Иванович. А сколько человек? Сколько машин?

— Комдив сказал, восемнадцать экипажей и девятнадцать самолетов.

В тот день на нашем аэродроме приземлилась большая группа новых Пе-2. Мы с любопытством следили за посадкой каждого самолета, оценивая выучку летчиков-перегонщиков. А когда новенькие "пешки" выстроились в ряд на стоянке, кто-то заметил:

— Будто это и не "Петляковы". Они кажутся не только более мощными, но и легкими, изящными.

На вооружении полка находились старые, изношенные машины, поэтому каждый из нас мечтал получить новую. Радостно было сознавать, что на фронт теперь стала поступать отличная боевая техника и в достаточном количестве.

На стоянке возле самолета я заметил группу людей. Подошел поближе, спросил:

— О чем митингуете?

— Обо всем, товарищ командир. Ждем автомашину, пора ехать на ужин, ответил за всех техник Покровский.

Я посмотрел на часы — они показывали восемь, действительно пора идти ужинать. А солнце стояло еще высоко, заливая землю ярким светом.

— Никак не привыкну ко времени. Здесь в июне вечер за утром гоняется, сказал я.

Все засмеялись. Подошел Усенко:

— Машины сегодня не будет. Ее отдали перегонщикам. Придется в столовую топать пешком.

— Свои ножки — что дрожки: встал и поехал, — пошутил техник Покровский.

Не торопясь, люди направились в столовую. Усенко тронул меня за локоть, и мы замедлили шаг.

— В нашу эскадрилью дают шесть молодых экипажей. Завтра должны прибыть.

— Отлично, — отозвался я.

— Нужно как можно быстрее ввести молодежь в строй. Это твое дело, заместитель, — сказал Усенко.

Я понимал, какая ответственная задача возлагалась на меня, сколько труда предстояло вложить, чтобы сделать выпускников училища боевыми летчиками и штурманами, дружными и слетанными экипажами.

— Справлюсь ли? — усомнился я.

— Вот об этом и я хотел спросить.

— У меня нет экипажа, — сказал я. — Дайте мне штурмана и стрелка-радиста. А я уж постараюсь.

— Вот и отлично. Экипаж мы тебе подберем хороший, — заверил Усенко. Завтра принимайся за дело.

На следующее утро мы принимали пополнение. Перед нами стояли молодые и стройные парни в новенькой авиационной форме. Всматриваясь в каждого из них, я невольно сравнивал их с теми, на смену которым они пришли: с Косенко, Николаеней, Арансоном, Журиным. Хотелось, чтобы эскадрилья пополнилась смелыми летчиками, настоящими воинами, достойными своих предшественников.

Усенко держал в руках список и называл фамилии:

— Бомбин.

— Есть! — ответил летчик высокого роста с рубцами и рябинами на веселом лице.

— Когда горели? — спросил комэск.

— Я не горел, это у меня, так сказать, естественная красота, — пояснил летчик. — Оспу в детстве перенес. — Все тихо засмеялись.

— Ржевский, — назвал следующего Усенко.

Вперед шагнул сутулый, невысокого роста старший лейтенант с густыми рыжими бровями.

"Все они только что окончили училище, почему ж этот старший лейтенант?" — подумал Усенко и спросил:

— Давно летаете?

— Нет. Я был техником. Переучился на летчика, — объяснил Ржевский.

— Лунин, — читал дальше Усенко.

— Лукин, товарищ командир, — улыбаясь, поправил командира летчик.

Лукин выделялся среди товарищей отличной выправкой и атлетическим сложением. Его черные глаза смотрели весело, даже озорно.