В небе Балтики

Шли годы летной службы, росло мастерство молодого авиационного командира. Впервые оно наиболее ярко проявилось зимой 1939/40 года. За мужество и высокую летную выучку, проявленные в боях с маннергеймовцами, командир эскадрильи капитан В. И. Раков был удостоен звания Героя Советского Союза.

За год до начала Великой Отечественной войны тридцатилетний Раков командовал авиационным соединением на Черноморском флоте. Перед ним открылась широкая перспектива, но он не остановился на достигнутом, решил пополнить свой опыт теоретическими знаниями и поступил в ордена Ленина Военно-морскую академию имени К. Е. Ворошилова. В 1942 г. он окончил ее.

Сначала В. И. Раков возглавил запасной авиаполк, а затем попросился на фронт, в блокадный Ленинград. Вот так и оказался Василий Иванович в нашем полку. Беззаветное служение Родине, высокое сознание долга, мужество и летное мастерство позволили ему быстро выдвинуться в ряды лучших бомбардировщиков Балтики. Вскоре на груди Василия Ивановича появилась вторая Золотая Звезда. Он стал первым среди морских летчиков Балтики дважды Героем Советского Союза.

Василий Иванович Раков проявил себя требовательным, взыскательным, но всегда уравновешенным, справедливым и культурным военачальником. Он терпеть не мог грубостей во взаимоотношениях с подчиненными.

Однажды произошел такой случай. Летчики находились в боевой готовности, но разрешения на вылет долго не поступало. Кто-то из них затеял игру в подкидного. По условиям проигравшие должны были проползти под столом. При этом победители, конечно, шутили и смеялись над ними. За очередным сеансом такого развлечения и застал летчиков вошедший в палатку командир полка.

— Что за шум? — строго спросил Раков. Летчики притихли.

— В карты играете?

Чувствуя себя неловко, летчики молчали.

— Кто зачинщик игры?

И снова никакого ответа.

— Кто у вас старший? Суханов? Двое суток ареста. Командир ушел, а в палатке все еще никто не решался заговорить. Летчики знали, конечно, что играть в карты запрещено. Другое дело — домино. Иной раз и сам Василий Иванович не прочь был забить козла.

Гвардии лейтенант М. А. Суханов собрал разбросанные по столу карты и отдал их владельцу. Тот смутился, но промолчал. Вышло так, что из-за него штурман звена получил взыскание, хотя сам он не участвовал в картежной игре.

— Михаил ни за что пострадал, — нарушил молчание кто-то из летчиков.

— Ничего ты не понял, — возразил Василий Мельников, — не за игру наложено взыскание, а за молчание, так сказать, за "невмешательство".

— Ты прав, Вася, — согласился Суханов. — Придется отсидеть двое суток на губе. Слетаешь за меня с Колесниковым. Ведь твой летчик болен?

Но не пришлось штурману отбывать наказание. На следующее утро, когда полк построился, Василий Иванович Раков вызвал из строя экипаж гвардии лейтенанта Н. Д. Колесникова, в который кроме М. А. Суханова входил воздушный стрелок-радист гвардии старший сержант И. Ф. Алейников. Он объявил, что эти три авиатора совершили вместе сто боевых вылетов, тепло поздравил их с юбилеем и пожелал им новых боевых успехов. Случай с картами как-то сразу забылся, а потом командир снял со штурмана взыскание. Михаил по-прежнему продолжал летать на ответственные задания.

...После вручения орденов авиаторам, наиболее отличившимся при уничтожении крейсера "Ниобе", командующий ВВС поздравил награжденных и поблагодарил весь личный состав полка за отличное выполнение поставленной задачи. Всем нам предоставили трехдневный отдых.

В последующие дни накал борьбы на нашем участке Ленинградского фронта несколько снизился: шла перегруппировка сил. Советские войска готовились к новому наступлению.

Мой комэск впервые за четыре года войны получил кратковременный отпуск. Уезжая, Усенко сказал мне:

— Остаешься за меня. Если будет трудно, обращайся к Ракову. Он всегда поможет.

...Прошло недели две, как наш полк перебазировался на новый аэродром, недавно освобожденный от гитлеровцев. Летное поле здесь казалось огромным, позволявшим взлетать в любом направлении. Аэродром был окаймлен густыми зарослями, где удобно маскировалась вся наша техника. Жили мы неподалеку в двухэтажных домиках, укрытых деревьями. Так удобно мы еще никогда не базировались.

Летать на задания приходилось редко. Свободное от боевых дежурств время иногда удавалось использовать для учебных полетов, что считалось редкостью в условиях фронта.

Стоял жаркий полдень. Я не спеша шел с аэродрома по лесной тропинке. Зеленая свежесть листвы, нежные запахи ярких цветов бодрили и радовали. В зарослях уныло ворковала горлинка, будто тосковала в томительной разлуке.