В небе Чукотки. Записки полярного летчика

— Это я и без тебя знаю. А вот ты не понял своей вины перед партией.

— Перед партией моей вины нет!

— Ты так думаешь?

— Уверен!

— Ну хорошо! Тогда скажи, Волобуев предлагал тебе в Москве командовать этим отрядом?

— Ну предлагал.

— А ты поручился за Пухова? Чего молчишь — поручился?

— Ручался.

— Ну так вот и отвечай за это. Ты думал, что за спиной Пухова будешь, как у Христа за пазухой. Легкой жизни хотелось? Так ведь?

— Он действительно казался хорошим парнем и крепким командиром.

— А он оказался ни тем и ни другим, притом таким скользким, что не ухватишься. Товарищ Ленин учил нас бдительности, учил отвечать за свои рекомендации. Считай, что ты дешево отделался!

— Выходит, я должен один ответить за Пухова, которого знал две недели? А вы и Георгий Николаевич умываете руки?

— На Волобуева не греши, он расплатился жизнью. Мне всыплют и без тебя, не беспокойся! А я учу тебя верить делам, а не словам. Теперь красноречивых стало много. За красивыми словами иной раз не разберешься, чего стоит человек в деле.

— Ну а Мажелис? Он же парторг и старый коммунист…

— Ты за Мажелиса не прячься! Он честный коммунист, но человек не очень–то подкованный. Кроме того, он механик старого закала. А ты кадровый командир, человек развитый во всех отношениях. Как же ты позволил Пухову смять себя и зажать в кулак всех остальных? Скажи спасибо, что отделался выговором.

Тогда я не согласился с Конкиным. Много позже понял, что по большому партийному счету Конкин был прав. Если коммунисты позволили сесть себе на шею карьеристу, то именно с них надо спрашивать по всей строгости. Ибо они делают дело партии и отвечают за него. Строгий спрос отучает от беспечности, легковерия и безответственности.

ОШИБКА ВОЛОБУЕВА

Анадырский хребет является становым хребтом Чукотки. В широтном направлении он простирается вдоль нее почти на тысячу километров. Испокон веков хребет представлял собою неодолимую преграду для сообщения между жителями северного и южного побережий Чукотского полуострова. Как уже говорилось, на картах наиболее достоверно была изображена лишь береговая черта. Еще в 1932 году Сергей Обручев гадал, что представляет собою пик Матачингай, видимый из залива Креста.

На трехмоторном самолете Федора Куканова в 1933 году он первым перелетел хребет, а талантливый геодезист Константин Салищев зарисовал с воздуха узкую полосу увиденного.

В марте 1934 года отряд Каманина и звено Галышева, летевшие в Ванкарем спасать челюскинцев, предпочли пролететь лишнюю тысячу километров вокруг полуострова, так как хребет, о котором было так мало данных, оказался закрыт облаками. И только М. В. Водопьянов, добиравшийся в Ванкарем последним, боясь опоздать, решился лететь через хребет из залива Креста в облаках, чтобы пробиваться в полярном море по расчету времени. Он мог это сделать единственным из летчиков, спасавших челюскинцев, так как получил большой опыт «слепых» полетов при перевозке матриц «Правды» из Москвы в Ленинград. На борту его самолета имелась радиостанция, что весьма облегчало задачу. А главное — в наличии был дерзкий водопьяновский характер.

Второе визуальное пересечение хребта (после Куканова) по своей инициативе совершил летчик нашей авиагруппы Виктор Богданов. В конце августа 1935 года на самолете У–2 с бортмехаником Сергеем Баниным он благополучно перелетел хребет по линии Ванкарем — залив Креста.

Куканов летел на трехмоторном самолете дальнего действия. Он был свободен от ответственности за ориентировку, так как на борту были опытные навигаторы Обручев и Салищев. Кроме того, и основной задачей Куканова являлись полеты по местам, не положенным на карту.

Пионерское значение полета Богданова в том, что он не имел того, что страховало Куканова. Ни запаса бензина, ни большей скорости самолета, ни навигатора. Он и не догадывался, что до него уже был такой перелет. Полагаясь на компас и собственный здравый смысл, он летел на помощь геологам, о чем подробно расскажу позднее.

Все это сообщаю к тому, что в сознании и всех остальных пилотов нашей авиагруппы Анадырский хребет продолжал оставаться в ореоле недоступности, Это не могло не сказаться на психике летчика Буторина, с которым командир Волобуев решил совершить третье пересечение хребта, да еще в условиях полярных сумерек. Поэтому попытка окончилась неудачей и гибелью участников полета. Вот как это происходило, когда я представил себя на месте Буторина.

Из Ванкарема вылетали в ясную и тихую погоду. Буторин сделал круг над домиком полярной станции и рассмотрел фигуру Быкова с прощально поднятой рукой. Подумал, вероятно, как обидно Николаю оставаться у своего раненого самолета. Пройдет много дней, пока он сможет на нем летать.

Набрал тысячу метров, чтобы хорошо и далеко видеть, и лег на курс.