В небе — гвардейский Гатчинский

Дело в том, что при ограниченной видимости, в тумане и снегопаде, при включении посадочных прожекторов и самолетных фар свет, отраженный от кристаллических частиц снега, создает световой экран, принимаемый пилотом за земную поверхность. Ориентируясь по нему, летчик на большой высоте переводит самолет на критические углы атаки и, потеряв скорость, падает.

Но и в то ненастное время нам удавалось в отдельные ночи «урвать» несколько часов летной погоды. Мы с полной отдачей сил использовали эти часы. Чтобы не пропустить момента, когда можно совершить вылет, экипажи постоянно находились в полной боевой готовности и терпеливо ожидали хорошей погоды на командном пункте. Как только разведчик доносил, что погода есть, мы немедленно взлетали и, выполнив задание, старались вовремя вернуться на аэродром. Хотя и редко, но случалось, непогода нас опережала; тогда мы уходили на запасные аэродромы.

В ночь на 12 декабря нам со штурманом эскадрильи майором Сазоновым было приказано произвести разведку погоды на маршруте и в районах боевых действий наземных войск Большая Россошка — Дмитриевка. Ухудшение погоды ожидалось с запада. На взлет, полет по маршруту к цели и обратно и посадку нужно было около четырех часов.

У нас тогда, как правило, разведка погоды совмещалась с выполнением боевого задания. Мы выбрали маршрут полета в ста — ста двадцати километрах западнее маршрута, по которому должны были лететь основные силы наших бомбардировщиков. Не встретив низкой облачности и снегопада, вышли в заданный район, отбомбились и произвели разведку боевой обстановки на линии фронта, где в это время шла интенсивная минометная и артиллерийская стрельба. О состоянии погоды донесли по радио на КП, через некоторое время получили указание возвращаться тем же маршрутом. На обратном пути уже в конце маршрута неожиданно встретили низкую облачность со снегопадом. Немедленно доложили об этом на аэродром, сообщили направление и скорость ветра. Судя по ветру, перемещение облачности происходило медленно. Используя наши данные, все экипажи успешно отбомбились. Через час после посадки последнего из летавших на боевое задание самолетов на аэродром медленно наползла низкая темная облачность, повалил мокрый снег. Но к этому времени все, кто летал, уже ужинали, выпили за успешный боевой вылет фронтовые «сто грамм» и оживленно беседовали, рассказывая всякие были и небылицы…

В конце декабря мы с Сазоновым снова летали на разведку погоды, теперь в Котельниково — Зимовники. Погода была крайне, плохой, ни Котельниково, ни Зимовники точно обнаружить не удалось, нижняя кромка многоярусной облачности находилась почти у земли. Посоветовавшись, пошли на запасную цель Гумрак. Отбомбились с высоты две тысячи метров. Зенитные прожектора и артиллерия заработали только после первых разрывов наших бомб и поэтому не причинили нам вреда.

В эту ночь экипажи зря дежурили на аэродромах, погода не улучшилась; под утро был дан отбой, и экипажи уехали на отдых. Эти дежурства тоже отнимали много сил…

В ночь на 25 декабря нашему полку была поставлена задача нанести бомбовый удар по врагу в районе Котельниково.

Мы долго, почти всю ночь «высиживали погоду», с надеждой и нетерпением ждали ее улучшения, но так и не дождались. Слетать на бомбежку, кроме разведчика погоды лейтенанта Кулакова, никому не удалось.

Наши командиры, наученные горьким опытом, при принятии решения на боевой вылет стали более осмотрительными и осторожными. Теперь и экипаж — разведчик метеоданных не во всякую погоду посылали в полет.

Улетевший в разведку экипаж через каждые 10 минут сообщал сведения о погоде: на маршруте низкая облачность, местами переходящая в туман, изморозь, плохая горизонтальная видимость, в облаках обледенение. Некоторое время радиограмм экипаж не передавал. Затем Кулаков сообщил: «Цель закрыта низкой сплошной облачностью и туманом, бомбы сбросил, возвращаюсь», И снова каждые 10 минут стал передавать данные о погоде.

После прилета все члены экипажа Ивана Кулакова — штурман Арутюнов, второй пилот Гришин, радист Тюкин, борттехник Доленко, стрелки Фитенко и Малоянов — вместе со своим командиром пришли на КП.

— Куда же вы бомбы сбросили, цель ведь закрыта? — строго спросил штурмана полковник Божко.

— Решили бомбы домой не везти. По расчету времени и курсу зная, что мы где-то в районе цели, немного «поныряли» в облаках и обнаружили Котельниково, к тому же гитлеровцы сами помогли нам: обстреляли нас. Тогда мы набрали высоту семьсот метров и, руководствуясь расчетами, сбросили фашистам рождественские подарки. Снизились, сделали кружок: кажется, попали. Видели красное пятно на облаках, думаем, от пожара.

— И то дело. А теперь — отбой, все на отдых, — распорядился Божко и ушел на доклад к командиру дивизии.

— Жаль, что сегодня не слетали. Мои ребята постарались, интересные поздравления фашистам с рождеством Христовым на бомбах написали, — сказал инженер полка Пургин и торопливо зашагал вслед за командиром.