В небе - гвардейский Гатчинский

Столовая, у которой мы собрались, - дощатый навес с походной кухней, находилась недалеко от аэродрома в густом хвойном лесу, большие пушистые ветви старых елей надежно укрывали ее. Под кроной огромной ели стояли грубо сколоченный стол с табуретом и несколько сбитых из неоструганных досок скамеек. Кому не хватило места, уселись на земле.

- Встать, смирно! Товарищ подполковник, личный состав полка собран для разбора боевых вылетов!

- Вольно! Рассаживайтесь, товарищи, разговор у нас будет долгим, сказал Голованов. Без лишних слов, как всегда, командир полка начал деловой разговор.

- Товарищи, на войне - как на войне, без потерь не обойтись, но потери, какие мы понесли двадцать шестого, недопустимы. Падать духом мы не должны, но сделать соответствующие выводы нам следует. Давайте, не теряя времени, по-деловому разберемся в причинах наших поражений, подумаем, какие надо принять меры, чтобы бить врага с минимальными потерями.

Разговор был горячим и деловым. Командиры эскадрилий и экипажей, стрелки высказали немало дельных предложений. Голованов всех выслушал, не перебивая. Он умел слушать подчиненных. Заключил разбор Голованов так:

- Выступления товарищей были интересными, а их предложения разумными. По некоторым предложениям меры можем принять сами. Инженерная служба и вооруженцы разработали упрощенную турель для установки пулемета в хвостовом отсеке самолета, чтобы ликвидировать мертвое пространство в нижней задней полусфере. Подготовлены предложения по улучшению тактики нанесения бомбардировочных ударов и посланы на утверждение командованию соединения. Мы просим не распылять наши силы и предоставить нам большую инициативу в выборе маршрутов, в определении наряда сил и высоты бомбардировки, в использовании плохих метеорологических условий. Настоятельно просим о прикрытии наших действий истребителями, хотя бы в районе цели, во время удара, на большее рассчитывать не приходится, на фронте истребителей мало.

Не успел командир закончить свое выступление, как прибежал посыльный и подал ему телефонограмму. Прочитав ее, Голованов сказал:

- Танковые соединения Гудериана прорвались к Бобруйску, захватили его и начали форсировать Березину. Нам приказано немедленно...

Через час десять звеньев - тридцать машин - поднялись в воздух и взяли курс на запад, в район города Бобруйска, чтобы нанести бомбовый удар по танковым и мотомеханизированным войскам противника и по переправам через Березину. Несколько одиночных самолетов улетели на разведку.

На большей части маршрута и в районе Бобруйска нас встретили ливни и грозы. Из-за сильной болтанки и плохой видимости полет в строю звена стал невозможным, перешли на полет одиночными самолетами.

У Бобруйска и на переправах противник оказал нам сильное сопротивление. Зенитная артиллерия всех калибров вела непрерывный заградительный огонь. Почти все командиры кораблей, умело маскируясь облаками, пролетали на некотором удалении в стороне от Бобруйска, разворачивались и с запада внезапно появлялись над переправами и войсками противника, с ходу бомбили из-под облаков - и снова уходили в облака. Так же действовал и наш экипаж.

К вечеру, вслед за последними вернувшимися на аэродром самолетами, с запада накатилась мощная гроза, хлынул ливень, продолжавшийся всю ночь. Аэродром раскис и пришел в полную негодность. Поэтому 29 июня мы на боевое задание не летали.

С рассвета до вечерних сумерек техники и вооруженцы устанавливали на самолетах в хвостовом отсеке фюзеляжа пулеметы ШКАС (конструкции Шпитального и Комарницкого авиационный скорострельный), летный состав помогал им в этой работе. И в нашей машине целый день в поте лица трудились техник Григорьев и оружейный мастер Аркуша. С помощью штурмана и стрелка-радиста к вечеру работа была закончена. На турель установили новенький пулемет.

Великое чувство благодарности нашим техникам и оружейникам я ношу в своем сердце до сих пор. Многие летчики, штурманы, стрелки-радисты, и я в том числе, обязаны им жизнью.

День 30 июня был для нас снова днем тяжелых потерь.

Фашистские войска, несмотря на большой урон в живой силе и технике от мощных ударов наших наземных войск, штурмовой и бомбардировочной авиации, упорно рвались через Березину. Севернее и западнее Бобруйска скопилось большое количество мотопехоты и танковых войск врага. На Березине вновь и вновь наводились разрушенные нашими авиацией и артиллерией переправь;. Сюда немецкое командование стянуло большое количество зенитной артиллерии и истребительной авиации.

Нашему полку вновь было приказано бомбить войска противника и переправы. Штаб соединения под командованием полковника Скрипко, в оперативном подчинении которого находился наш полк, по-прежнему отдавал боевые приказы, конкретно определяющие силы, время и высоту нанесения удара. Бомбардировочный удар мы должны были наносить опять без прикрытия истребителями.

Полет к цели и бомбардировку производили звеньями, с большими интервалами по времени и с малых высот. Наши девять звеньев, сменяя друг друга, находились над целью в течение семи часов.