В небе и на земле

И генерал О. В. Толстиков сообщил мне, что вражеские танки атаковали штаб 4-й гвардейской армии. Одновременно они устремились к штабу 17-й воздушной армии, находившемуся в местечке Цеце, что в пяти километрах от штаба фронта. Решался даже вопрос о переносе командного пункта маршала Ф. И. Толбухина. Под угрозой оказался и аэродром Мадоче, где базировалось большое количество наших самолетов.

Когда командующий 17-й воздушной армией по радио отдавал боевые распоряжения генералу О. В. Толстикову, тот доложил ему, что я нахожусь в штабе 9-го смешанного авиакорпуса. Командарм приказал мне любыми способами перебраться на правый берег Дуная на аэродром Мадоче и организовать эвакуацию самолетов.

Прибыв на переправу у Дунафёльдвара, я увидел картину, напомнившую мне тяжелые времена сорок первого года. С левого берега спешили переправиться через Дунай резервные части, которым была поставлена задача преградить путь прорвавшемуся врагу и восстановить положение. На правом же берегу все подступы к мосту были усеяны автомашинами с ранеными и медперсоналом госпиталей, с личным составом и громоздким имуществом тыловых армейских учреждений. От других переправ через Дунай противник нас уже отрезал, его танки находились в каких-нибудь восьми километрах от Дунафёльдвара.

При таком столпотворении на переправе и по обе стороны от нее трудно было рассчитывать на установление здесь организованности и порядка. К тому же на нее непрерывно налетала вражеская авиация, в небе не прекращались жаркие воздушные бои. Да и сама эта переправа не обладала большой пропускной способностью. Она выглядела каким-то фантастически странным сооружением, напоминавшим знаменитый аттракцион в Ленинграде "Американские горки".

Саперы и дорожники приспособили под переправу взорванный гитлеровцами, беспорядочно провисший над рекой железнодорожный мост. Некоторые его опоры и пролеты сохранились, а остальные обрушились в Дунай. Из воды торчали лишь остатки ферм. Строители соединили уцелевшие опоры и металлические элементы моста пролетами, сделали деревянный настил. И хотя временный мост красотой и изяществом не отличался, он все же считался основной переправой фронта. Недаром сюда остервенело рвались немецкие танки и постоянно налетала вражеская авиация.

В этой сложной обстановке, когда у Дунафёльдвара на подступах к реке образовались пробки, порядок на переправе взялся наводить лично сам член Военного совета фронта по тылу генерал В. М. Лайок. Он действовал не только словом, убеждением, но и мог пригрозить нерадивым суровым наказанием. Чрезвычайными полномочиями Военный совет наделил и находившихся на переправе начальника автомобильного управления генерала Н. Страхова, начальника дорожного управления генерала В. С. Мичурина и других руководящих работников фронта. Бывал здесь и первый член Военного совета фронта генерал-полковник А. С. Желтов.

Убедившись, что проехать к переправе невозможно и что вне очереди меня через мост никто не пропустит, я немедленно помчался на ближайший аэродром., а оттуда самолетом перелетел в Мадоче. И снова беспокойная ночь, снова под носом у противника мы организуем эвакуацию боевой техники и имущества. Несмотря на многие трудности, задание командарма мы выполнили в срок.

Противнику удалось отрезать и окружить район, где базировалась ночная бомбардировочная авиадивизия генерал-майора авиации Тищенко. Не поддавшись панике, которая вполне могла возникнуть в подобных обстоятельствах, летный и инженерно-технический состав уверенно продолжал боевую работу. Генерал Тищенко всегда поддерживал дисциплину и порядок в своей авиадивизии. Умело руководил он и перебазированием, когда этого потребовала обстановка. Все четыре полка благополучно улетели на другие аэродромы. Соединение без потерь эвакуировало технику и имущество.

Генерал Тищенко потом докладывал командующему, что героизм и отвагу проявили не только летчики и штурманы, но и все те, кто трудился на земле, инженеры, техники, младшие авиаспециалисты, воины авиационного тыла. Четко обеспечив подготовку материальной части к полетам, они затем при перебазировании не раз брались за оружие, чтобы вместе с пехотинцами отбить атаки гитлеровцев на подступах к аэродрому.

Во время боев на территории Венгрии, длившихся более трех месяцев, в сложной обстановке оказывалась не только эта дивизия, но и некоторые другие наши авиационные соединения. Случалось порой, что для обороны аэродромов инженерно-технический состав приспосабливал и бортовое вооружение штурмовиков. Для этой цели хвостовая часть самолетов поднималась, и подъемники фиксировались в горизонтальном положении, что позволяло вести по противнику прицельный огонь из пушек и пулеметов. Наши техники и механики часто использовали бортовое оружие и для отражения налетов вражеской авиации на аэродромы. Большой угол наклона пушек позволял это делать.