В небе Ленинграда

Эти качества нового командующего фронта: все делать без промедления, доверять людям, но зато и полной мерой спрашивать с них - тотчас почувствовали все более или менее ответственные руководители. Большинству это понравилось, так как развязывало им руки, способствовало развитию личной инициативы, и такие военачальники вздохнули полной грудью. Но нашлись и любители прятаться за чужие широкие спины, которым стиль работы Жукова пришелся не по душе. С ними Георгий Константинович расставался быстро и без сожаления.

Твердую руку Жукова сразу почувствовали и в войсках. Его четкие, хотя и очень жесткие, требования - контратаковать, несмотря на подавляющее превосходство противника, отвечали духу войск - стоять насмерть. А когда желания командующего и войск вот так сходятся в главном, когда войска чувствуют характер своего руководителя, это многое значит. Сужу по себе и своим подчиненным.

Мы и до Жукова отдавали все войне. Мои ближайшие помощники А. П. Некрасов, И. П. Журавлев, С. Д. Рыбальченко, Н. Г. Селезнев, А. В. Агеев, А. С. Пронин, А. Л. Шепелев, В. Н. Стрепехов, А. А. Иванов, М. И. Сулимов, И. М. Макаров, В. А. Свиридов, П. Г. Казаков и другие работники штаба трудились, не щадя своего здоровья, не считаясь со временем. Но с прибытием Жукова мы почувствовали себя как-то увереннее, спокойнее, и работа пошла веселее, четче, организованнее. А от нас это настроение передалось командирам авиасоединений и авиачастей и далее летчикам, всему личному составу ВВС фронта.

И ничего, казалось бы, особенного при Жукове не случилось, просто изменился характер нашей обороны - она стала более активной. Возможно, то же самое сделали бы и без него. Обстановка все равно заставила бы. Но если бы произошло это позже, менее твердо и целенаправленно, без такой, как у Жукова, жесткости и смелости, и должный результат сказался бы не столь быстро, как тогда требовалось.

Нынешнее знание документов той поры, позволяющее сделать более глубокий анализ тогдашней обстановки на советско-германском фронте, возможностей тыла Германии и Советского Союза, дает полное основание утверждать, что план последнего наступления фашистов на Ленинград был обречен на провал. Взять Ленинград гитлеровцы могли только путем переброски на помощь группе армий "Север" многих соединений, в первую очередь танковых, с других стратегических направлений, в частности с московского, как это и планировалось в июле-августе. Но ни в июле, ни в августе и тем более в сентябре руководство ОКВ сделать этого не могло, так как ход борьбы развивался не по бумажной логике гитлеровских генералов. Несмотря на крупные успехи, достигнутые к тому времени немецкими войсками, ход этой гигантской битвы уже складывался не в пользу Германии, что и засвидетельствовали противоречия в верхушке вермахта, когда там решался кардинальный вопрос о дальнейшем плане войны на востоке идти ли на Москву или сперва захватить Ленинград, сомкнув фронт с финнами, и главные экономические районы на юге нашей страны.

В сентябре военно-промышленный потенциал противника был на пределе, испытывал уже огромное перенапряжение. Начались большие трудности с пополнением войск людским составом. В расчете на молниеносную победу, гитлеровцы начали войну, по существу, без оперативных резервов, сразу бросив на чашу весов почти все, чем они располагали. Этим в значительной мере и объясняются их успехи летом 1941 г. Но минуло два месяца, и недостаточные возможности тыла Германии стали сказываться ощутимее и острее. В обстановке все нарастающего сопротивления Красной Армии, все возрастающих потерь вооруженных сил нацистов, удлинившейся линии фронта и сильной растянутости коммуникаций противник уже не мог очертя голову броситься в новую авантюру ослаблять одни главные направления за счет резкого усиления других. Гитлеровцам приходилось маневрировать, идти на полумеры, которые не приносили желаемых успехов. Так было на всем фронте, в том числе и под Ленинградом.

Контрудары наших войск все время держали гитлеровское командование в напряжении. Например, частные наступательные операции Красной Армии на ленинградском направлении в июле, августе и затем в сентябре (с 10 по 26 сентября силами Невской оперативной группы и 54-й армии на Мгу и Синявино) хотя и не нарушили общего плана противника, но снизили темпы его наступления, дали гитлеровцам почувствовать, что с нами шутки плохи. Неспроста же каждый раз руководство ОКВ било тревогу и слало для отражения ударов советских войск соединения с других участков фронта и даже из глубины Германии, как это произошло в период нашего контрнаступления на синявинско-шлиссельбургском выступе. Все это сказывалось на темпах вражеского наступления. Фашисты теряли время, а время, как показала история, играло на нас.