В небе над нами (СИ)

  ...Ага, щас! Люда кулаком правой руки нанесла ему два прямых удара во всю ту же область сердца, вложив в них максимум энергии, - даже вывихнула левый мизинец и сбила костяшки, зато не спас экзоскелет фанатика, неожиданно перестала сокращаться его мышца сердечная, "мотор" остановился и начал постепенно отмирать организм. Люда прислонилась спиной к стене, сделала глубокий вдох и прикрыла веки. Высовываться нельзя, пристрелят "режимовцы". Не высунуться - может, минуту ещё подождут, да потом для верности шарахнут в дом ракетой. Это если снайперу не известен исход схватки. Хотя, может уже и известен, просто фанатики взвешивают: штурмовать им ли дом, рискуя потерять бойцов, или потратить заряд гранатомёта? Все позиции Нева вычислить не успела, если и сможет кого снять, то только того самого другого снайпера, потом её положат, тупо изрешетив, как мишень на полигоне. На чердаке форточка лишь одна, может, с тыльной стороны второго этажа сигануть? А вдруг там, на улице, её ещё "режимовики" встретят? Вдруг их здесь батальон? Может, в экзоскелет переодеться и так воевать? Но от ракеты он не спасёт. В теории, был бы шанс в "режимовской" одёжке сойти за своего среди фанатиков, до поры, само собой, но тот стрелок в бане стопудово видел, чем поединок Люды с его напарником завершился. А забрало потрескавшееся он и подавно заметит, да пулькой своей и пробьёт...

  ...В общем, нет никаких вариантов. Люда не станет отсиживаться, ожидая взрыва ракеты, это будет трусостью. Лучше высунуться и постараться разделаться с как можно большим числом отморозков, и помереть достойно, с пушкой в руке...

  ...Вдруг, послышались сдавленные хрипы с позиций стрелков. Похоже, кто-то умный подкрался к ним сзади и прирезал в ближнем штыковом бою, причём очень матёро и отработанно, сразу всех. Дублированные очереди миниганов - разобрались с опостылевшим снайпером. Люда аккуратно выглянула, не веря своим ушам. Группа людей в синих комбезах с надписями "ДНК" на наплечниках приказала ей покинуть помещение, встать на колени, бросить стволы и сомкнуть руки за головой. Ну ладно, сдаваться всяко лучше спасителям, чем фанатикам...

  ...Эти хоть мочить её пока не собираются, однако тоже ребята крутые. А те бы Люду в плен всё равно не взяли, сдалась бы - упростила работу отряду фанатиков. Так-то хотя бы попытаться стоило, чтобы внука найти и вместе с ним делать ноги...

  3

  В воздухе ощутимо пахло солёным морем, дул порывами студёный бриз, отчего Гугов покрывался мурашками и испытывал незначительный дискомфорт. Море нигде не виднелось, напротив, Авраама Вентоновича окружали деревья. Столько всякой растительности он не видел никогда в жизни, да ещё и собрана эта зелень в пределах одного места. Дубы, берёзы, осины, клёны, тополя, липы. Пальмы, сливы. Покрытосеменные, голосеменные. Папоротник, мать-и-мачеха, шиповник. Авокадо, картофель, орех.

  Здесь проживало несметное количество привлекательных птиц, каждая была по-своему уникальна. Рядом с растениями кое-где проглядывали и грибы - опята, лисички, белые грибы; поганки, придающие пейзажу контраста. Грибы, правда, Авраам почитал не особо - опасался отравиться. Хотя отравиться можно где угодно и чем угодно, только если еда не совсем уж опупенного качества, так что у Гугова это скорее выражались индивидуальные предпочтения. Папоротник он, например, вполне себе жевал. В травке суетились и мельтешили насекомые.

  Жизнь. Везде... Обворожительно.

  Фантастический дендрарий уводил его вглубь себя и запутывал шаловливо. Авраам уже не мог припомнить, откуда он пришёл; сообразить, в каком направлении он движется (сторона света), также не выходило. Он бродил среди деревьев и изучал их. Естественно, это был лишь сладкий сон, но спящий человек редко когда догадывается, что он во сне, так как сновидения для него являются реальностью. У Гугова возникла следующая ассоциация: деревья - это его воспоминания, а листья на них - его мысли в тот момент. Деревья тут были посажены разнообразные, отличались они и по внешнему виду - одни экземпляры немногим выше человеческого роста, а другие вымахали далеко в небо, за пределы видимости. Одни ухоженные и приглаженные, другие распустились во всех направлениях. На одних листья растут густо, плотно; на других вся листва облетела. Одни - внушительные баобабы в несколько обхватов, другие - тонюсенькие рябины. Гугов прокручивал у себя в голове в который раз то, что с ним происходило в течение всего жития. Детство в Талоне, смерть дяди из-за дурацкого несчастного случая на гоночном треке (негодность какой-то детали), первая любовь, карьера...