В небе только девушки! И...я.

   - Товарищи командиры! Завтра самый интенсивный день, нагрузка - полная, 10 соток на машину. Артамонов! Твои работают ротабами по зениткам, по две на машину. Ведущими девяток пикировщиков будут тамарины девочки и мальчики. Работаем по 'вертушке', остальное не потянуть. Топлива на четыре вылета полным составом. Жду от Вас оперативной и четкой работы. Готовность к вылету в 04.00. Вопросы?

  - Прикрытие будет?

  - Восемь машин ОРБАЭ, ну, и кто подтянется. Наши соседи туда не дотянутся. Канал связи 3, командую операцией я. Запасной канал связи 8, позывной Метла-21, это - подполковник Косенко. Командирам полков оставаться на земле - запрещаю. Вопросы?

  Последним выходил прихрамывающий Марик Акопович:

  - Хочу сам своих вести, Александра. Не штурманом.

  - Старый конь борозды не испортит, я ничего не слышала и ничего не знаю, поэтому запретить не могу.

  Мы пожали друг другу руки, и он вышел из кабинета. Звоню в Лиски:

  - Абрам Борисович? Александра Петровна. Мне тут шефы такой коньяк из Кизляра подвезли!

  - Ой, дорогая Александра Петровна! Ты комедию не ломай, говори, что надо, если меня уже после ужина беспокоишь, ведь не просто так звонишь, хотя я бесконечно рад тебя слышать.

  - Где-то должны болтаться два состава в мой адрес с авиабомбами.

  - Щаз гляну! Один у меня стоит, приказано гнать на 707-й. Второй еще в Таловой.

  - Отгоните на отстой на 169-й, и пропихните из Таловой.

  - Меня ж расстреляют, Сашенька!

  - Так это только Вас, а так - все Лиски под расстрел пойдут. Можете, по своим каналам, в Мармыжи позвонить, поинтересоваться. А пол Лисок - люди 'неправильной' национальности. А я без бомб сижу.

  - Я перезвоню.

  Прошло минут пять-десять. Звонок.

  - Милая Сашенька, ну, что ж ты меня, старого больного еврея, так нервируешь! Какие у тебя могут быть проблемы с бомбами? Через пять минут отойдет на 169-й, и я Марку Захаровичу позвонил, он машинки выделит, и прицепы, и людей. И про Таловую не забуду. Мы аврал по городу объявили. Все у тебя будет, Сашенька. Сами привезем, говори, куда и сколько. И не надо говорить, что мы тебя не любим! Там по-немецки отвечают. - последнюю фразу он прошептал. Замечательный старик: начальник перегона и станции Лиски. Очень хорошо всегда помогал.

  Повесив трубку, иду начальнику вооружений эскадрильи. У него сидит и инженер-майор Глисман, из дивизии, что-то рисуют. Встали, нехотя оторвавшись от стола. Придумывают куда ампулу засунуть и как крепить.

  - Мы еще не закончили, товарищ подполковник.

  - Я тут вспомнила. Это ничего, сколько у нас РРАБ-1? Помните, по ошибке прислали. Вроде назад не отправляли.

  - Нет, не отправляли.

  - Насколько я помню, взрыватели, открывающие бомбу, установлены на кольце, там два кольца с четырьмя ножами, обрезающими срезные шпильки от одного пиропатрона. Так?

  - Так точно, вот она.

  - Ну, дошло? С двух сторон надеваем и стягиваем. Высота подрыва 50 метров. Нож режет не шпильку, а ампулу. Восемь ампул на бак. И предусмотрите разрушение корпуса в районе ножа и ампулы. Вот тут еще отверстия под ножи и бойки на рычаге. Ножи от наших РРАБ-2 должны встать.

  Инженер-майор смял свой рисунок.

  - Разрешите идти?

  - Нет, бегом, и надеюсь на вас. - Пирогель отлично горит до скоростей в 880 км/ч, так что разрушение на высоте нам выгоднее, чем на отскоке, будет больше площадь накрытия. Зашел на площадку к Хромову. Они перекачивают липкий напалм и дружно матерятся, что все перемазались в сурике, несколько мешков дырявыми были.

  - Товарищ подполковник, ну, бензин и масло более-менее понятно, а сурик зачем? Чтоб не только горели, но и перепачкались? - спросил улыбающийся 'химдым', блеснув в темноте белыми зубами.

  - Что делает окись железа при температуре 750 градусов?

  - Разлагается на железо и... кислород! И опять должно окисляться! Экзотермически! Гениально!

  - Эта штука называется: пирогель, способна прожигать легкобронированные цели. Отлейте вот сюда.

  - Нам в училище о таком составе не рассказывали.

  - Наука на месте не стоит, лейтенант.