В небе Украины

После окончания аэроклуба Хитали направили в Кировобадскую школу летчиков. И тут началась война. Через несколько дней все ангары и служебные помещения были перекрашены, стали пятнистыми и сразу изменили форму и размеры. Всюду появились глубокие, отрытые курсантами щели.

В первый же день войны Хитали пишет рапорт с просьбой направить на фронт. Ответа не было. Ведь бить врага — это чрезвычайные полномочия, и их не так-то легко получить. Борьба — окрыляющая привилегия и в дни войны и в дни мира!

Наконец все уладилось, и штурмовик «Ил-2», за штурвалом которого сидел Захар Хиталишвили, оказался в районе Кишинева. На его долю выпала нелегкая задача громить фашистскую технику первого эшелона врага, катившегося на землю нашей Родины, хваленого, считавшегося непобедимым, предельно наглого.

Захару не было еще восемнадцати, а в его руках был отличнейший по тому времени штурмовик, в котором он один за все в ответе: и за машину, и за землю… И летчик уничтожал все, что успел подтянуть враг: живую силу и технику, на переднем крае и тылу, в летную и нелетную погоду. Захар летал легко, красиво…

…А певица продолжает петь. Слова песни, проникновенные и нежные, почему-то жгут сердце, горячат кровь.

Хитали, как завороженный, смотрит на сцену. Губы его что-то шепчут, лицо светлеет, гибкая фигура становится пружинистой, напряженной.

В этот момент для него нет войны, нет оглушительного рева авиационных двигателей, бесчисленного множества зенитных взрывов, есть лишь вечная любовь к Родине, ко всему прекрасному, что сохранилось в памяти с детских лет.

XII

Сквозь сон слышно: «Тревога!» Вскакиваем. Хитали привычным движением рук быстро натягивает брюки, гимнастерку, сапоги, срывает с вешалки шлем фон, планшет.

На ходу цепляемся за борт полуторки и кубарем сваливаемся в кузов. Холодный ветер заставляет теснее прижаться к борту автомашины, глубже зарыться в теплый воротник куртки.

Приятно покачиваться в кузове автомашины, чувствовать, что без малейших усилий с твоей сторон тебя уносит куда-то. Смыкаются отяжелевшие веки, клонит в дремоту. Не проходит и пяти минут, как засыпаем. Вероятно, только в молодости можно уснуть в таких условиях.

Приехали! Летчики один за другим покидают полуторку. Внизу встречает начальник штаба. Еще темно, рассвет не наступил, и лица его не разобрать. Мы узнаем его по голосу.

— К командиру, на КП, — доносится знакомый голос.

Поодиночке втискиваемся в узкую дверь землянки, Из большой темноты погружаемся в малую, без звезд и месяца, со спертым воздухом, отдающим табаком и сыростью. Придвигаемся к горящей «катюше». Разворачиваем карты, наносим изменения в линии фронта.

Начальник штаба, навалившись грудью на расстеленную на столе, двухкилометровку, начинает перечислять населенные пункты.

Командир полка накручивает ручку полевого телефона, по-видимому, пытаясь связаться со штабом дивизии.

— Алло, алло! — изо всех сил кричит он. Слегка полнеющий, краснощекий майор, связавшись с кем-то из начальства, подал знак: «Тише!». Он говорит с подчеркнутой выдержанностью, приглушенным голосом, медленно постукивая пальцами по телефонному аппарату, тем временем начальник штаба записывает с его слов населенные пункты.

До боли в глазах вглядываюсь в линию фронта на карте. Снова наши войска потеснены, У командира полка майора Толченова, получавшего по телефону боевую задачу, на лбу выступили бисеринки пота. Мелькают названия: Яшкуль, Халхута, Утта…

Ждем с нетерпением, когда же, наконец, будет поставлена боевая задача? Каждый из нас лихорадочно перебирает в памяти возможные варианты боевого порядка, маршрут полета, но решение комполка пока не объявляет.

Неожиданно на КП появляется комдив полковник Аввакумов. Он явно чем-то недоволен. Не успел командир полка доложить обстановку, как тот загремел:

— Почему до сих пор не в воздухе?

Прозвучала команда «По самолетам!». Приятно ощутить под ладонью шершавый наконечник ручки управления, не терпится подняться в воздух. Девять самолетов, словно связанных единой нитью, берут курс на запад. Идем на бреющем. Мелькает высушенная за лето солнцем земля. Плывут, приближаются редкие космы облаков — первые признаки наступившей осени. Наши самолеты врываются в нижнюю часть облачности, проскакивают ее и оставляют позади.

Перед нами удивительная, сказочная картина. Степь встает в ярком калейдоскопе всех цветов и оттенков, на которые только способна кудесница-осень. Желто-голубое пламя цветов на нетронутой целине причудливо сливается с отдельными песчаными дюнами, перескакивает через эти острова, подбирается к безлюдным солончакам.

Как ни красива природа, любоваться ею нет времени. Внимательно слежу за действиями Хитали. Идя во главе нашей девятки, он спешит выйти на цель, чтобы помочь пехоте, поддержать ее в трудную минуту. Для этого поднимаемся на две сотни метров от земли и сразу попадаем под ураганный огонь зениток.