В неге светлых чувств

Полы его плаща распахнулись, как темные крылья, угрожающие поглотить ее, когда он поднял руки и схватил Пиа за плечи, не давая ей упасть.

Причиной столкновения стали их маски, быстро поняла Пиа. Они мешали периферическому зрению.

Ей передался жар его тела. Его руки были нежными и сильными. Запах свежего воздуха и флердоранжа окутывал его одежду, как будто он вернулся на бал с долгой прогулки по роще, а не приехал на автомобиле с кондиционером.

Кто этот мужчина?

Черная шляпа-треуголка была украшена простой белой отделкой. На нем была черная рубашка, аккуратные черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги.

«Пират», – подумала она и снова посмотрела на его фарфоровую маску, белую, пустую и угловатую.

Пиа не могла понять, какого цвета были его глаза, но, пока он смотрел прямо на нее, ее пульс ускорился, как у охотящегося хищника.

Она могла смело смотреть незнакомцу в глаза. Смотреть и смотреть, пока все ее тело покалывало самым поразительным и волнующим образом.

Сексуальное влечение? Мужчина обладал качествами, которые обычно привлекали женщин, – он был высокого роста, с широкими плечами, хорошо сложен.

– Извините меня, – произнес кто-то позади нее, заставив ее стряхнуть с себя чары незнакомца.

Какая-то женщина хотела сделать ставку на черно-белую фотографию Поппи в рамке.

Черная атласная подкладка плаща мужчины исчезла, когда он убрал свои руки. Звуки вокруг них вдруг снова вернулись.

Пиа отошла в сторону, давая женщине возможность пройти. Когда она оглянулась, мужчина уже выходил из шатра.

Все еще пытаясь восстановить дыхание, она подошла к списку торгов, где он оставил свой карандаш. Она знала все имена в списке, и никто из этих мужчин никогда не вызывал у нее подобной реакции.

Внизу размашистым почерком было написано обязательство увеличить окончательную ставку в четыре раза. Подпись – «Аноним».

– Как это работает? – Пиа указала на надпись, когда ее мать закончила говорить с кем-то и подошла к ней. Рука девушки дрожала.

– Такое иногда случается, – отмахнулась мать. – Когда мужчина хочет купить что-то, чтобы удивить свою жену.

«Или он не хочет, чтобы его жена вообще об этом знала», – подумала Пиа.

– Он оставит свои данные у аукциониста, – продолжила мать. – Это рискованный шаг, который может его разорить. Другие гости повысят свои ставки.

– Риск стоит этих денег, я полагаю, – иронично заметила Пиа.

– Здесь речь идет об одной из картин, которые хранились на чердаке, – сказала Ла Рейна. – Весьма посредственный, кстати, художник. Но он уже умер. Разумной инвестицией эта покупка не станет.

Пиа рассматривала картину. С портрета на нее мрачно глядела молодая женщина. Свет выхватывал с темного фона картины приятные черты ее лица.

– Ты знаешь, кто она? – Пиа взяла карточку с описанием лота.

– Вешать на стену фотографии семьи – это сентиментально. – Мать вынула карту из ее руки и положила на маленький мольберт. – Демонстрировать портреты незнакомцев в своем доме – дурной тон.

Анжело Наварро допил свой напиток, разглядывая систему безопасности в зале и выбирая момент для реализации своей миссии.

Он мог бы послать агента, чтобы сделать ставку на портрет, но, во-первых, он не хотел никому доверять эту задачу, а во-вторых, возможность пробраться в поместье была слишком заманчивой.

Однако он не ожидал, что, когда он окажется в том месте, где родился, на него накатит такой шквал эмоций. Гнев и презрение охватили его, ярость и жажда мести снова вспыхнули в его душе.

Эти люди, ведущие себя как цирковые клоуны, делающие щедрые пожертвования в пользу пострадавших от насилия, были, по сути, теми же, кто когда-то игнорировал мучительную ситуацию молодой женщины. Они не вмешивались, когда у нее забрали ребенка, и продолжили почитать ее преследователей.

Анжело не испытывал никакого сожаления, когда проник на это частное благотворительное мероприятие с намерением вернуть себе то, что украла его мать. Или что ей принадлежало. Он никогда не пытался выяснить, как она получила драгоценности или какие именно из них пропали.

Однако когда у него появилась возможность нанести новый удар, он не смог ей противостоять.

Мог ли он превратиться в такого же бездушного человека, как и его отец? Чтобы продолжить мстить за свою мать?

Может быть.

Эта мысль не остановила его. Анжело пробрался к углу дома, дождался, пока охранник отвернется, и проскользнул в темноту двора. Он наткнулся на табличку «Только для членов семьи» на первой ступеньке винтовой лестницы, ухмыльнулся, проскользнув мимо нее, и поднялся во внутренний двор на крыше.

Лестница издала знакомый скрип, когда он достиг верхней площадки, – там он обнаружил, что кто-то оказался здесь раньше, чем он.

Звук и свет от вечеринки сюда не долетали. Анжело мог видеть только силуэт и легкую тень маски незнакомки, когда она повернула голову, глядя на освещенное лунным светом Средиземное море. Тем не менее он узнал в ней женщину, которая завороженно смотрела на него, когда он делал ставку на портрет своей матери.

– Вот так встреча! – произнесла незнакомка.

– Вы ожидали кого-то еще?

– Вовсе нет. Вы шли за мной? – спросила она.

– Нет!