В неге светлых чувств

Как он смог убедиться сегодня вечером, его догадка о том, где его мать спрятала сокровище, была верной. Но, несмотря на найденные драгоценности, он не смог простить родственникам того, что они сделали с ним и его матерью. Он прикусил губу и решил уничтожить их, независимо от того, сколько времени это займет.

Анжело мог заявить о своих правах незаконнорожденного сына на долю в наследстве барона в любое время за последние полтора десятилетия. Но помимо нежелания признать, что в его венах текла кровь его отца, у Анжело просто не было средств на борьбу. А пресса превратила бы страдания его матери в не более чем грязное воровство. Он не мог поступить так с ее памятью.

Кроме того, он наслаждался бесплодными поисками своих братьев. Если бы им когда-нибудь удалось найти драгоценности, он бы официально заявил о своих правах на наследство. В конце концов, это была компенсация, которую его мать взяла себе, понимая, что отец Анжело никогда не оставит им ничего, кроме обветшалого коттеджа.

Что касается Анжело, то эта банка украшений была его наследством, честным и справедливым.

Ему становилось плохо, когда он думал о поступках своих родственников.

Он добрался до поля, где ждал его вертолет, и поднялся на борт, ощущая вес банки в кармане своего плаща. Анжело обдумывал, когда и как он даст братьям знать, что драгоценности, которые забрала его мать, теперь у него.

Он хотел, чтобы они оказались в самом слабом, незавидном положении, когда он нанесет этот удар. Сейчас они все еще жили на вырученные от продажи поместья деньги. Но эти средства быстро закончатся, учитывая любовь Дариуса к азартным играм и недавний развод Томаса.

Анжело будет интересно наблюдать, как они будут выкручиваться.

Однако, как и в любой почти идеальной афере, у него имелся свидетель, который мог разрушить все планы. Пиа Монтеро.

Она видела Анжело в поместье этим вечером.

Если она узнает, кто он…

Глава 3

Шесть недель спустя…

Вы меня извините? – сказала Пиа матери и Себастьяну.

Она не дождалась разрешения или даже взгляда матери, чтобы увидеть в нем неодобрение. Ла Рейна, вероятно, думала, что она поддалась панике, но Пиа не волновали умозаключения матери. Она резко встала со стула и поспешила в туалет, где ей пришлось расстаться с обедом, который только что съела.

Что происходит?

Она намочила платок и вытерла пот со своего бледного лица, потрясенная приступом внезапной болезни. Всю неделю она чувствовала себя странно, но у нее не было высокой температуры. Она не могла обвинить шеф-повара своей матери в использовании несвежих продуктов.

У нее было одно-единственное объяснение для происходящего.

Она не могла быть беременной. Не могла! Самый желанный кандидат на роль ее жениха сидел сейчас в столовой рядом с ее матерью.

Пиа постаралась взять себя в руки и вернулась в столовую, но не села на свое место.

– Мне очень жаль, мама. Я не очень хорошо себя чувствую и должна уехать домой. Предлагаю перенести совместный обед! Себастьян, могу ли я позвонить тебе на этой неделе, чтобы согласовать день и время?

– Позволь мне отвезти тебя домой. – Он встал и отложил свою салфетку.

– Я не хотела бы быть обузой. Мамин водитель забрал меня из дома и отвезет обратно.

– Я с удовольствием отвезу тебя сам! Спасибо за обед, Ла Рейна.

Мать Пиа дружелюбно улыбнулась и подставила щеку его воздушному поцелую, но ее взгляд, брошенный в сторону дочери, не предвещал ничего хорошего.

Через несколько минут Пиа сидела рядом с Себастьяном в его спортивной машине.

За обедом они узнали, что оба любят подводное плавание. Большую часть времени Себастьян работал за пределами Мадрида, но отдыхал в Валенсии в детстве и хотел бы поселиться в тех местах, когда женится. У его матери был питомник породистых собак, и Себастьян забрал себе оттуда неперспективного щенка. Он признался, что совершенно избаловал малыша. Это откровение заставило мать Пиа выдавить из себя вежливую улыбку, в то время как Пиа испытала слабую надежду. Возможно, их брак мог стать, в конце концов, успешным.

– Мне очень жаль, – снова извинилась она. – Мне всю неделю не по себе, я была вынуждена отменить обед.

– Ну что ж, в болезни и в здравии, верно?

У Пиа не хватило бы наглости обмануть этого мужчину, если бы она была беременна от другого.

– Себастьян, я думаю, не стоит так гнать.

Он снял ногу с акселератора, мгновенно насторожившись.

– О, ты хочешь сказать… – Он взглянул на нее, затем резко свернул на обочину и остановил машину. – Я сказал что-то, что тебя обидело?

– Нет, совсем нет. Но что-то произошло, что заставляет меня думать, что будет лучше отложить обсуждение наших планов до нового года.

Пиа пыталась изобразить вежливую улыбку, но чем дольше он вглядывался в ее лицо, тем более виноватой она себя чувствовала.

Себастьян откашлялся и осторожно заговорил:

– Ты, должно быть, удивишься, если услышишь, что вряд ли что-то может заставить меня отказаться от наших планов.

Она облизнула онемевшие губы.

– Ты не понимаешь, насколько серьезными могут быть причины.

– Я думаю, что понимаю.

Пиа хотелось рыдать.