В негодяя стрелять приятно

– Вопрос первый. Ты по какому праву заявился в агроусадьбу, размахивал там «табелем» и требовал, чтобы тебе бесплатную телку выделили? Ты что, не знаешь, эту веселую агроусадьбу Жадоба крышует?

Майор прикусил губу и пробормотал:

– Заложили, суки…

– Ладно. С этим мы потом разберемся. Теперь вопрос второй. Соседи заяву накатали, будто Хасановых ночью какие-то мудаки в масках типа «ночь» прямо из дому похитили. Твоих рук дело? Мне и без тебя проблем с «мусликами» хватает. Докладывай.

– Товарищ генерал, – Кожевников от обиды даже вздрогнул, – на хрена мне надо такими вещами заниматься? Вы же не приказывали. Испугались Хасановы, вот и сбежали вместе с бабками. А соседи врут, покрывают, дестабилизируют межнациональное равновесие в городе. Мне-то какой смысл бабу необразованную с малолеткой винтить?

– Ладно, и с этим разберемся. В самом деле, смысла не вижу. Теперь вопрос третий, и сугубо по службе. Какая-то падла телегу в прокуратуру накатала, будто у Жадобина на мусоросжигательном заводе рабство процветает.

– Это про молдаван, что ли? – уточнил Кожевников.

– Про них самых. Надо отреагировать. Вот и займись.

– Не проблема, – обрадовался майор. – У меня на такие телеги стандартная ответка в компе забита – мол, в результате проведенной проверки факты не подтвердились…

– Не так все просто, майор. – Хитрый прищур не сходил с глаз Кулешова. – Эти падлы и немецким инвесторам, которые вложились в мусоросжигательный завод, жалобу написали. А немчура своего человека к нам прислала, от ОБСЕ, кажется. Чтобы тоже проверил. Так что ты сделай все, как положено. Сегодня в двадцать ноль-ноль приезжай на мусоросжигательный завод, там и немец проверяющий будет. Жадобу я предупредил. Так что там все в ажуре. Молдаван пугнул, новые робы выдал. Вот тогда и напишешь, что факты не подтвердились. И немец этот напишет. Задача ясна?

– Ясна, товарищ генерал. Быть в двадцать ноль-ноль на мусоросжигательном заводе при полном параде.

– По фене не ботать и не материться.

– Это уж как положено. Разрешите идти?..

* * *

Гладко побритый, подстриженный, пахнущий дорогой туалетной водой, в выглаженном мундире майор Кожевников ехал по свалке. Милицейская машина переваливалась на неровной, разбитой тяжелыми грузовиками дороге.

Полигон для хранения твердых отходов, казалось, вымер. Ни одного человека. Гидравлический экскаватор застыл, опустив ковш в кучу мусора. Заглушенный «КамАЗ» чернел под погрузкой. Лишь крикливые чайки да воронье носились в небе, сбивались в стаи, собираясь отправиться на ночь к своим гнездам.

– Молодец Жадоба, – проговорил Кожевников. – Всех работничков своих убрал подальше. Не черта немцу с ними встречаться – еще ляпнут чего…

Милицейская машина въехала на горку и остановилась возле здания мусоросжигательного завода. В окнах горел свет. Сквозь приоткрытую дверь в воротах доносилось грохотанье транспортера. Из трубы вырывался дым.

Майор осмотрелся по сторонам. Его машина оказалась единственной на стоянке.

– Не приехали еще, что ли? Хотя… – Он взглянул на часы. – Немчура порядок любит. А уже двадцать ноль-ноль.

Он поправил форменный галстук, напустил на себя бравый вид и шагнул в цех, готовый поприветствовать иностранного проверяющего единственной фразой, которую выучил по-немецки: «Гутен абэнд». Однако приготовленные слова так и остались непроизнесенными.

Цех был ярко освещен, но абсолютно безлюден: ни рабочих, ни проверяющего.

– Есть кто живой? – на всякий случай крикнул майор, перекрывая гудение пламени в топке и грохот транспортера.

Внезапно транспортер замер, стало потише, лишь только бушевало адское пламя в бункере. Из-за трансформаторного шкафа вышли Жадоба и генерал Кулешов.

– А немец где? – поинтересовался майор.

– Где? Где? В Караганде, – рявкнул генерал и с правой врезал Кожевникову в солнечное сплетение.

Майор не ожидал удара. Кулак попал точно в цель. Порученец хрюкнул и сложился пополам.

– Вали суку.

Жадоба с генералом сбили с ног ничего не понимающего Кожевникова и придавили к грязному кафельному полу.

– Ласточку сделаем.

Зазвенели наручники. Скованного ласточкой беспомощного майора главарь банды вместе с милицейским генералом забросили на транспортер прямо на горки мусора.

– Включай, Жадоба.

Щелкнул рубильник, лента поползла вверх, мусор посыпался в огненную пасть бункера-сжигателя.

– За что, товарищ генерал?! – выкрикнул майор, пытаясь скатиться с транспортера, но решетчатые ограждения не дали ему этого сделать.

Резиновая лента вместе с мусором и ментом, подрагивая, ползла вверх.

– Ты бабки Попова взял? – спросил генерал.

– Не брал я ничего!.. Их братки Жадобина еще до нас забрали. Выключите! Выключите!

– Неправильный ответ.

– Ну, я, я их взял, – отплевываясь от налипшего к губам мусора, заверещал майор, чувствуя, как жар, вырывающийся из огненной воронки, опекает ему лицо.

Лента транспортера замерла.

– А вот теперь совпадает.

Кожевников замер, не веря в то, что казнь, может, и не отменена окончательно, но, во всяком случае, приостановлена.