В неизведанные края

Минуем еще две юрты – Петра Слепцова и Петра Атласова, с которыми в дальнейшем нам придется еще встречаться.

Первого нет дома, а Петр Атласов провожает нас к берегу Эльги, к месту переправы. К устью, где нам хотелось определить астрономический пункт, подойти нельзя: там протоки и острова, поросшие лесом. Придется стать здесь. Атласов ничего не знает про дорогу на Чыбагалах. И немудрено: он бедняк, у него всего три коровы и ни одной лошади. Бедные якуты в те времена далеко не ездили – незачем (разве наймутся в работники к богачу гонять оленей с грузом); Атласов ездил только в Тарын-Юрях – селение в 50 километрах по Индигирке.

Вечером приходит Петр Слепцов, человек более богатый и самоуверенный. Приносит нам «кэси» – гостинец, который всякий гостеприимный хозяин обычно дает гостю, при этом всегда рассчитывая получить что-нибудь в обмен. «Кэси» Слепцова – это туяс молока и утки, за них я даю ему яркий бумажный платок. Разговор, как всегда, затягивается и не скоро доходит до интересующих нас вопросов.

– Есть ли отсюда дорога на Чыбагалах?

– Люди ездят из Тюбеляха, прямо никто не ездил.

– А как далеко до Тюбеляха?

– Кёсов сорок.

– А оттуда до Чыбагалаха?

– Не знаю, однако далеко, еще дальше.

– Не слыхал, где мука и масло, которые из Оймякона исполком повез для нас в Чыбагалах?

– Как же, слышал. Ваш груз месяц назад Мичика в Тюбелях на плоту плавил.

– А в Чыбагалах потом повезли?

– Нет. Люди говорят, в Тюбеляхе оставили.

– Можешь нас повести по Индигирке в Тюбелях с вьючными лошадьми?

– По Индигирке в Тюбелях только на лодке плавают – там ущелье, река глубокая, быстрая, много проток, островов. На лошадях кругом надо ехать.

– Как кругом?

– Через горы, по левую сторону.

– Что, это трудная дорога?

– Трудная: камня много, горы высокие, корм плохой.

– Через Тарын-Юрях пройдем?

– Нет, Тарын-Юрях на том берегу, останется в стороне, кёсах в пяти.

После долгих переговоров Слепцов соглашается провести караван в Тюбелях, если ему дадут шесть пудов муки.

Наш проект – съездить в Оймякон или Тарын-Юрях, прежде чем уходить к Чыбагалаху, и принять меры к организации зимнего каравана для возвращения в Якутию – оказался неисполнимым. В Тарын-Юряхской фактории сейчас никого нет, и она закрыта. А до Оймякона, улусного центра, далеко – около 150 километров, и поездка туда и обратно займет не менее десяти дней. К тому же там, как говорят, никого из нужных нам членов исполкома нет. Мы только зря потеряем драгоценное время.

Поэтому, если мы хотим попасть в Чыбагалах, надо рискнуть идти вниз по Индигирке, пока не думая об обратном пути. Мы должны очень спешить: половина лета прошла, а конечная цель, Чыбагалах, оказывается, все еще очень далеко; сколько до него от Тюбеляха, здесь не знают, и прямой дороги отсюда нет.

Утром я отправляю Михаила Перетолчина посмотреть, нет ли где сухостойного леса возле реки, чтобы сделать плот. Мне очень хочется исследовать Индигирку, проплыть по ней и вместе с тем дать отдых лошадям. Если весь груз мы отправим на плоту, лошади, идя порожняком в Тюбелях, немного отдохнут. Михаил возвращается весь расцарапанный, изъеденный комарами, проклиная протоки, Индигирку и лес. Он выяснил, что сухой лес расположен далеко от реки или на непроходимых протоках и доставлять его к Индигирке слишком долго.

В конце концов удается уговорить Петра Слепцова продать маленькую ветку и дать нам напрокат другую, побольше.

Большая ветка спрятана у Слепцова в кустах, и ее нам привозят на санях, запряженных быком. На Индигирке тогда еще не знали колесных экипажей, да они и непригодны на болотах; и летом и зимой здесь возили на санях сено, дрова, воду. Запрягали только быков, считая, что они сильнее. Некоторые якуты и выходцы из Лено-Алданского района иногда запрягали лошадей, но эта необыкновенная в здешних местах запряжка повергала местных якутов в изумление.

С устья Эльги я отправил обратно в Крест-Хальджай проводника Николая, который дальше уже не знал дороги.

1 августа наша экспедиция разделилась на две партии. Караван под начальством Протопопова переправился через глубокую Эльги, чтобы идти в Тюбелях через горы. Я с Салищевым и Кононом – якутом, исполняющим обязанности рабочего и переводчика, решили плыть втроем на двух ветках: я в маленькой, а мои спутники в большой. Но и большая лодочка так мала, что приходится привязать по бокам два бревна, чтобы она могла поднять двоих.

Для багажа мы берем на буксире нашу брезентовую складную лодку. В нее погружаем палатку, постели, продовольствие, астрономические инструменты.

В мою лодку беру только плащ и маленькие сумки для камней. Гребем мы легкими двухлопастными веслами, вытесанными из тонкого ствола лиственницы.