В некотором царстве… Сказки Агасфера

Неохватные стволы, верхушки которых можно было увидеть, только задрав головы, валежник и ковёр кочедыжника – таково было место, где спутник Екима остановился, положил свой мешок на землю и сам уселся рядом.

– Видишь? – глухо спросил он Екима.

Еким не сразу понял, но вдруг среди листов кочедыжника заметил огонёк. Потом ещё один и ещё. Огоньков становилось всё больше – красные, белые, синие огоньки.

– Ночь сегодня особенная – рябиновая, – пояснил спутник Екима. – Ты иди, иди… положи под цветок скатерть и жди. А упадёт цветок – торопись, заворачивай…

С этими словами он сунул в руки Екиму ветхую скатерть, которую они купили у старика. Ничего не понимающий, не на шутку струсивший Еким взял скатерть, но от страха никак не мог сообразить, о чём говорит ему незнакомец и что же следует теперь делать.

– Да главное – чуть не забыл!.. На-ка вот, возьми рябиновый прут и как встанешь, обрисуй им круг, да так, чтобы сам в круге был. Понял ли? Чтобы в круге стоял… Ну, давай, – и он слегка подтолкнул Екима, – давай, не бойсь. Меня послушаешь – не пропадёшь… Давай… торопись – полночь близка.

Еким ни жив, ни мёртв пошёл на огоньки. К этому времени разыгралась настоящая буря – ветер выл, слепили молнии, дождь уже не жалобно шелестел, но шипел злобно в ветвях, в ударах грома слышался Екиму хохот. И вот уже явственнее хохот, кто-то кричит и словно бьёт по земле хлыстом. А цветки светятся как свечки, всё ярче их пламя, всё шире свет от него. Всё громче и отчётливее шум вокруг Екима. Поднял Еким глаза и обмер: Бог мой, что за чудища! Тянут кто языки, кто руки с когтями, гогочут, свистят, шипят, бьют по земле хвостами. Даже не думал Еким, что бывает так страшно. А где же попутчик? То ли сожрали его, а может… Может, бросил он тут Екима? Нет, не разбойникам отдал – хуже. Продал нечистой силе, и не выйти живым теперь из рябинового круга. И только подумал об этом Еким, как потеснилась вся компания, и выплыл навстречу сгусток тьмы, бесформенный и колышущийся. И понял отчего-то Еким, что это Смерть перед ним. Но тут раскрылся белый, не больше одуванчика, цветок, сорвался со стебля и упал на скатерть. Бросился Еким его заворачивать, и… раздался крик петуха. Разом исчезло наваждение: и Смерть, и чудища – всё пропало. От расцветших цветов стало светло. И Еким увидел, что попутчик его сидит всё там же, где и сидел, и сжимает в руках старикова петуха. И вновь, силясь вырваться, прокричал стиснутый петух. И в третий раз.

Дождь поутих, гроза отправилась дальше – гром стучал уже в стороне. Обессиленный, опустился Еким на мокрую землю, прижимая к себе скатерть с дорого доставшимся и непонятным сокровищем.

– Что, Еким, – подошёл к нему со всегдашней своей усмешкой попутчик, – ты хотел потрудиться, папиньке прибыток явить – так вставай, мы ещё только полдела сделали… Этих не бо-ойсь! Теперь не тронут! Да цветок-от держи – не ровён час выронишь…

И они снова – впереди незнакомец с петухом в мешке, следом Еким с завязанной узлом скатертью, из которой огоньком светился цветок – тронулись в путь. И снова продирались сквозь лес, ставший после дождя парким и душным, снова ломали тьму и заросли, спотыкались о корни и пни, пока наконец не оказались у подножья холма, на который невозможно было вскарабкаться, не разодрав лицо и одежду о колючий кустарник. Здесь вдруг попутчик Екима остановился.

– Доставай, – сказал он. – Доставай цветок.

Еким достал из узла светящийся белый цветок, а незнакомец, приладив его к картузу Екима, шагнул к холму и потянул за собой Екима. И как только приступил Еким к колючим, разросшимся по холму кустам, случилось ещё более невероятное, чем то, что видел Еким в полночь. Холм, словно вышитые петухами занавески на кухне, раздвинулся на две стороны, и перед Екимом открылась камора, где стояли котлы, короба, большие и малые корзины. И отовсюду смотрели на Екима монеты и яркие разноцветные камни.

– Что смотришь? – ухмылялся незнакомец. – Бери!.. Что унесёшь – всё твоё. Вот тебе и прибыток…

Еким, не веривший глазам, вошёл в сокровищницу.

– А ты? – обернулся он к своему спутнику, не проявлявшему интереса к драгоценному блеску и остававшемуся как бы снаружи холма.

– Бери!.. Мне золото уже ни к чему.

Всё сверкало вокруг Екима. Но взгляд его упал лишь на кольцо с ярко-красным камушком. Еким поколебался и взял из котла, наполненного множеством бесценных вещиц, одно только это кольцо. Он мог бы взять с собой корзинку с золотом, но вместо этого Еким стянул с головы картуз и насыпал в него монет, после чего поспешил прочь, чувствуя себя неуютно в этой странной каморе. Но не успел он выйти, как холм вдруг зашевелился, закряхтел по-стариковски, и две его половины стали медленно, но неуклонно съезжаться. Екиму пришлось поторопиться, чтобы не остаться навеки внутри холма подле корзин с золотом.