В неожиданном рейсе

Ещё со школы будущий кэп уверился: мужского превосходства нет. Он ли не старался первенствовать в классе? Ни шиша не выходило. Скромная девчонка Кира собирала пятёрки, как клюкву за посёлком третьего лесозавода. От того наградной бюстик Сталина достался по праву ей. (Вождь и Золотую медаль до поры подменял). Далее жизнь обернулась к одноклассницам не по-честному.

Выпало им расцвести под поколение мальчишек, которых выкосило в жертвенной кадровой армии. 1920-й, 21-й, 22-й, 23-й года рождения отмечены общим: пасть за други своя и не всякому любезное коммуняцкое Отечество. Если и вернулся кто, так калекой. Фронтовые наркомовские заменила ларёчная водка – догубительница. Ажно увечных, спившихся разобрали по жалости и нужде бабьей. Сдохшая война мстила за Победу расподлейшим, гнусным образом.

Запомнивши прошлое соперничество, справлялся о Кирочке Коковиной. Но кроме того, что учится в институте, ничего не выведал. Сам же он за голодное лихолетье отъедался в мореходке. Никто бы не признал в ладно сбитом курсаче «третизаводского» заморыша.

Покатила, покатила бильярдным шаром капризница удача. От личных качеств оттолкнувшаяся, потому всем понятная, вызывала к Михаилу везение во всякий день недели. Верно и другое: мужички значились тогда в страшном предпочтении.

А у Кирочки стряслась беда. При всех-то ярких задатках. Удостоенная красного диплома инфака, напоролась на «лестную» пошлятину эмгэбистов. Красота-де вкупе с английским для нашего ведомства подходят. По разным легендам контактируйте с иностранцами. Именно с теми, на кого укажем. В интересах разработки иногда придётся, извините, лечь. Чего вы покраснели? Агентурная работа вне системы открывает блестящие возможности. Всё по высшему классу, особое! И квартира отдельная будет. Соглашайтесь.

С отсталым сознанием прикинулась переучившейся и – прочь из Архангельска. В огромном городе Ленинграде приютили её дальние родственники. Хоть сами уплотнённые, выделили коечку за занавеской. (Долго с блаженной радостью от малого так и жила).

Работу решила искать по отзвуку сердца. Ходила и читала с бронзовых досок на зданиях. Сокровенный камертон души всё молчал. И вдруг как нечто свыше: «Центральный музей военно-морского флота». На стрелке Васильевского острова смотревшийся пантеоном и её погибшему поколению.

Затрепетало сердечко, как перед спасительным прыжком через бездну. Пустым сочла осведомиться: каковы музейные получки? Неповторимыми и замечательными представлялись ей, отдавшие жизнь за Родину. Пальчики Кирочки дрожали над пожелтевшими листиками коротких судеб. Прикасались к холодной стали кортиков, прицелов, кожаной гладкости планшеток. Координаты гибельных разверзнувшихся хлябей доводили до слёз. Вечно молодые, пригожие парни, жениховски улыбались ей с чёрно-белых фоток.

Оставалось любить их всех. На святых небесах, где бравые пребывали, ничего про нас ни тайна. По благодати данной воинству жаловали они душевной крепостью свою берегиню. И «аллюр три креста» по ангельской почте. С тем «щитом», оскорблённая за оксфордский инглиш, закончила библиотечное отделение института Культуры. Теплее как-то к музейному делу.

Исподволь обволокло Кирочку захватывающим с ним романом. Оболганная флотская история под андреевскими стягами требовала сатисфакции. «Все гордые и смелые» ждали мягкой поры. Первой решилась слабая женщина. Всего-то – старший библиограф.

Названия кораблей, списочные составы команд, вооружение – вобрала удивительная память. Сколь власть ни кривилась, герои с запретных страниц стали оживать. Происходило и забавное: некоторых примечала Кира воочию. Вот на станции «Гостиный двор» сошёл чем не князь Димочка Голицын с «Ретвизана»! А сейчас – почти Виктор Денисов 2-й с «Пересвета» вира по эскалатору. Без никаких – командир плутонга!

Метельными питерскими ночами в странных снах кавалеры орденов, жалованных государями, просили поминальных молитв. И непременно в Никольском морском соборе. Вздыхали, что в великом городе не стало знавших их чистых душ. (Красный террор по-пещерному безумствовал). Необыкновенно трогательно, изысканно прощались: «Лишь Вы нас помните, мадмуазель Кириена. Мерси». После таких сновидений, как от прекрасных грустных стихов, обмирало её сердечко.

Все выпуски Морского кадетского корпуса могли бы раскланиваться с Кирочкой на Невском. Ради ответной приязни стоило выкраивать на обновки. Впрочем, обаяние северяночек в ухищрениях не нуждается.

Носовые фигуры красавцев клиперов, построенных в Архангельске, напоминали о малой родине. Под ними и лечилась от часто накатывающей волнами печали.

Причинную связь давно умница раскрыла: невозможна и малюсенькая долечка женского счастья. Напрасно роптать на непосильную ношу. Миллионы нас с похожими судьбами. Получалось, «рождены на страдания, чтобы, как искры сгорая, устремиться вверх». Всё иное заказано им напрочь. Но для неё, утешалась, мечтая, будет неправдоподобное исключение.