В нескольких шагах граница...

Главное место за столом занял молодой, похожий на цыгана человек с зализанными волосами. В черном костюме он выглядел, как городской джентльмен, выдавали его только большие, покрытые рубцами мозолистые руки. Вскоре я понял, что он вожак контрабандистов.

Когда они окончили ужин, дядюшка Шани подсел к нему, и они о чем-то долго шептались, все время посматривая на нас. Мы с Белой нарисовали на столе квадрат и стали играть в «мельницу».[16] В тюрьме мы играли в нее или в шахматы. Сейчас нам надо было скоротать время, и мы не хотели показать чрезмерного интереса к происходившему за соседним столом.

Было уже за полночь. Вожак встал, потянулся, мигнул дядюшке Шани, чтоб тот оставался на месте, и подошел к нашему столику. Руки он нам не подал. Сел.

– Сколько у вас денег? – спросил он без всякого вступления.

У нас оставалось двести пятьдесят крон. Ничего не ответив, контрабандист принялся выковыривать из зубов плоским сломанным ногтем рыбью кость.

– Мало, – заявил он.

– Больше у нас нет, – сказал я, – это все, что есть. Но… мы вам можем отдать сумку, пиджаки.

Он со злостью отмахнулся.

– За двести пятьдесят крон, – продолжал он немного спустя, – да за две сумки, да за пиджаки… одного из вас переброшу. Раздобыли бы пятьсот крон, тогда можно было бы двоих перевезти.

– Откуда же, бог ты мой, раздобудем мы пятьсот крон?

Он только плечами пожал:

– Мы будем рисковать жизнью. Неужели же паршивых пятьсот крон за это много? Тоже мне сумма!

Видя, что мы не можем договориться, подошел дядюшка Шани.

– Я ведь сказал, что они бедные, – шепнул он, – что вы хотите от них, Ференц? Все, что есть у них, отдадут.

Но контрабандист только покачал головой:

– Если я стану сентименты разводить, дядюшка Шани, то мне конец! Понимаете? В тот день, когда я начну делать что-нибудь хорошее, мне конец, понимаете? Чтобы распространился слух и каждый безработный, желающий уйти на ту сторону, прибегал ко мне? Что я, в конце концов, благотворительное общество? Мы живем этим, и у меня семья, да и у моих молодцов тоже. Если мне продырявят живот, может быть, ты думаешь, жена будет получать за меня пенсию?… Одного из них я переброшу. Двоих – только за пятьсот. И то лишь ради вас, дядюшка Шани.

Поспорили, поторговались. Вожак не уступал.

– Я бы еще сделал, поймите, – стал объяснять он, – но что скажут другие?

Возможно, он был прав. Тем временем друзья его уже нетерпеливо подмигивали, почему он, дескать, не идет, что с нами зря терять время.

Я обратился в отчаянии к старику:

– Дайте мне взаймы, если можете! Мы потом вернем. Мы хотим работать в Чехословакии, мы же рабочие, можете на нас положиться.

Он даже обиделся:

– Вы что думаете, если бы у меня было пятьсот крон, я бы не дал их вам?

– Тьфу ты черт! – обозлился контрабандист. – Я же предлагаю уже готовое решение: одного перевезу. Наймется на работу, получит деньги, переправит их – перевезу и другого.

Я посмотрел на Белу: а что, если мы примем это предложение? Пусть спасется сегодня ночью хоть один. А другой – другой проберется как-нибудь в следующий раз…

Бела отрицательно покачал головой.

Он, пожалуй, был прав. Вместе бежали, вместе в беде останемся. И напрасно была вся торговля, напрасно дядюшка Шани божился – вожак контрабандистов не уступал. Так и оставил нас, махнул своей банде, и они ушли.

Уже рассветало, кромка неба серела из-за собских гор.

Что же нам теперь делать? Отправляться дальше?

– Сегодня ночью уже ничего нельзя предпринять, – сказал старик. – Ложитесь-ка здесь спать, на чердаке. Там есть сено, завтра что-нибудь придумаем. Может быть, кто-нибудь из наших передаст вам свой пропуск на ту сторону. Можно ведь попробовать! Немножко рискованно, правда, потому что почти всех пограничники знают в лицо. Или, может быть, вот что. Моя племянница замужем в Ньершуйфалу. Брат ее мужа обычно приходит… Ну, потом видно будет, а сейчас спите.

Конечно, мы предполагали, что не так проведем эту ночь. Если бы утром в Ваце нам сказал кто-нибудь, что на другое утро мы будем так близко и вместе с тем так далеко от цели, кто знает, может быть, мы даже и не рискнули бы…

Документы ждут нас на станции, документы лежат у лесника, заслуживающий доверия товарищ готов перевезти нас через границу по реке Ипой… Но как далеко уже это, как далеко!

На чердаке сушилось сено. Свежий запах, теплая после дождя ночь… И все-таки долго еще мы не могли сомкнуть глаз.

Глава восьмая, из которой мы узнаем, что инспектор Покол в тот день тоже не бездельничал и что неприветливый вожак контрабандистов готов оказать нам услугу

Накануне, встречая прохожих на ноградверёцком шоссе или в самом Надьмароше, мы утешали себя тем, что заметка о розыске нас появится, очевидно, только завтра, мы можем пока идти спокойно.