В неволе

   Да, она успела узнать, что время в доме течет иначе. Порой она могла проснуться, встретить рассвет у окна, задуматься и осознать, что солнце уже садится, а день прошел за краткое мгновение, которое она посвятила воспоминаниям. Воспоминаниям о том, что происходило с ней до того, как она очнулась здесь. Как она не старалась, но полностью воссоздать события собственной жизни ей не удавалась. Она смутно помнила его, но не знала, кем он был. Четкий образ касался улыбки, границы которой были закрыты ямочками, сильных рук, таких сильных, что казалось они могут защитить от всего и голоса, произносящего ее имя тепло и спокойно. Только само имя почему-то ускользало, как и все остальное.

   Было в этом доме и еще кое-что странное. В нем она не испытывала голода и жажды. Впрочем, еды и питья здесь и не было. При этом стоило ей отправиться на улицу, приходили усталость, хотелось есть, хотелось ощутить хотя-бы каплю воды во рту. Однако это не останавливало от желания выбраться из этого места, потому она не оставляла попыток дойти до конца улицы, вплоть до того случая, когда мучительное путешествие вернуло ее в точку отправления.

   Обо всем этом думала она, сбегая по лестнице, чтобы поспеть за темной фигурой. Вспомнился ей случай с псом, внезапно появившемся на пороге дома, когда она уже была в отчаянии. Много времени они проводили вместе. Она снова смеялась. Играя с ним, порой забывала о том, что вокруг. Но однажды, также внезапно, как появился, он исчез. Потеряв, то единственное, что давало в этом месте живое тепло, она не знала куда себя деть. Вновь и вновь выходила на крыльцо, ждала, порой искала. Но все было бессмысленно. Возможно поэтому, наплевав на страх, она сбегала по лестнице, чтобы поспеть за незнакомцем.

   «Разве может стать хуже?» – успела подумать она, распахнув дверь.

    3

   Сделав шаг за порог дома, она оказалась во тьме, такой густой и вязкой, что в ней нельзя было угадать никаких очертаний. Здесь в пустоте не удавалось разглядеть даже собственных рук. Понемногу сознание начало о чем-то догадываться. Понадобилось еще несколько мгновений, чтобы окончательно понять, что происходит и широко открыть глаза.

   Всегда тусклый свет на этот раз слепил. Пришлось даже закрыться от него рукой, прикрыв веки, спрятавшись за ворохом ресниц. Постепенно зрение возвращалось. В миг, когда из мутного нечто проступила до боли знакомая грязно-розовая стена, она резко поднялась. Поднялась с той самой кровати, в той самой комнате.

   «Что это было? Сон? Такой реальный. Настоящий. Или не сон?», – проносилось в голове.

   Вскочив с кровати, она бросилась к окну.

– Все выглядит также. Деревья, дома, улица. Ничего не изменилось, – выдохнув произнесла она вслух.

   Звук собственного голоса заставил ее вздрогнуть. Он показался ей чужим, незнакомым и совсем обреченным. Так давно она ни с кем не разговаривала, что успела забыть каково это. Поначалу, оказавшись здесь, она часто размышляла о том, что это за место и как отсюда выбраться. Диалоги на эту тему она вела с собой, окном или даже стулом. Нет, ответа от них она не ждала, но сам процесс помогал притупить одиночество, острыми иглами, впивавшееся в горло. Именно оно однажды, решив всякой надежды, сделало ее немой на многие месяцы. Исключением был тот небольшой период, когда компанию ей составлял незнакомый пес, пропавший также внезапно, как и появился.

– Что это было? – настойчиво продолжала она, вглядываясь в горизонт. – Нужно найти его? Звучит, как цель. Цель – это то, что мне нужно. У меня снова появилась цель в этот чертовом доме, забирающем надежду, память и даже голос.

   Впрочем, последний к ней вернулся. Отдав его без боя в первый раз, она больше не была готова потерять его снова. Незаметно для себя она начала напевать какую-то старую приставучую песню. Осознав это, она улыбнулась. На миг стало так легко и тепло. Решено было отправиться на поиски. Поиски незнакомца, выхода или ответов.

   Продолжая напевать, она приняла душ, оделась. Собрала сумку, которую не раз брала с собой, совершая вылазки. В нее она убирала непромокаемый плащ, теплый свитер, пару книг, большой плед и наручные часы, которые почти всегда были на ней. Стрелки на них порой останавливались, но после будто догоняли свой же ход. Возможно в часах и не было особого смысла, но они помогали приблизительно угадывать приближение рассвета и заката.

   Также в сумку отправилась бутылка, наполненная водой из-под крана. Пить ее было противно, но уже на второй день поисков выбирать не приходилось. Кроме того, решено было прихватить с собой пару ножей с кухни. Один большой отправился в сумку, второй размером с ладонь, был обмотан тряпкой и убран в карман куртки.

   Подойдя к входной двери, она замешкалась.

– Если я тебя открою, ты снова отправишь меня в кровать? – обратилась она к дому.