В никуда

Потом я сел на стул и стал наблюдать, как по стене ползала ящерка. И пока смотрел на нее и ждал Сьюзан, решил пошевелить мозгами.

Сьюзан Уэбер. Не исключено, что она была именно той, кем себя называла, – бежавшей из Штатов деловой женщиной. Но по некоторым признакам я мог судить, что у нее имелась другая профессия. Там, где доступ нашим спецслужбам ограничен, а интересы велики и постоянно растут, широко распространена практика привлечения друзей из бизнеса и американских общин. Их обычно просят выполнить какое-нибудь небольшое поручение Дяди Сэма.

Таких контор по крайней мере три: Управление разведки и исследований Государственного департамента, военная разведка и ЦРУ.

И еще, конечно, американо-азиатская шарага, где все как будто законно, но где вовсю трудятся бойцы незримого фронта ЦРУ.

Второй вопрос: действительно ли Сьюзан Уэбер так увлеклась Полом Бреннером? В жизни можно подделать все, что угодно, – женщины изображают оргазм, а мужчины вообще отношения. Но если я только вовсе не разучился понимать людей, Сьюзан в самом деле испытывала ко мне теплые чувства. Такое происходит не впервые. Именно поэтому спецслужбы не очень доверяют людям и в восторге от своих спутников-шпионов.

В любом случае Сьюзан Уэбер и Пол Бреннер на пороге близости, что совершенно не предусмотрено первоначальным сценарием и непременно приведет к катастрофе.

* * *

Раздался стук в дверь, и я ответил:

– Открыто.

Она вошла, и я встал.

Сьюзан была в майке, которую я купил ей на рынке: расскажите близким... Майка доходила ей до колен. На ногах сандалии, в руке – новая сумка.

Она посмотрела на меня и улыбнулась:

– Замечательная у вас обувь. – Достала пластиковую бутылочку с белым порошком и подала мне. – Борная кислота. Посыпьте постель и вещи.

– Зачем? Молитва о ниспослании дождя?

– Нет. Отпугивает насекомых, особенно тараканов.

Я поставил пузырек на тумбочку, и мы вышли из номера. И пока спускались по лестнице, я спросил:

– Здесь, в пакете, у меня самое ценное. Можно доверить гостинице?

– Безусловно. Я обо всем позабочусь. – Она переговорила с портье. Но оказалось, что нам необходимо все описать: и деньги, и документы.

– Не возражаете, если я загляну в ваш паспорт? – поинтересовался я.

Сьюзан замялась, но все-таки согласилась:

– Смотрите. Только фотография ужасная.

Ничего ужасного в ее фотографии не оказалось. Но я заметил, что паспорт был выдан Главным паспортным управлением чуть больше трех лет назад, что совпадало с ее приездом во Вьетнам. Я посмотрел на снимок: в ту пору она носила волосы короче, а в выражении лица сквозило нечто печальное и невинное, хотя не исключено, что после ее рассказов у меня разыгралось воображение. Но в любом случае стоявшая рядом женщина выглядела куда спокойнее и увереннее, чем та, что была на фотографии.

Я перелистал странички – там стояло три въездных штампа: два нью-йоркских и один вашингтонский. Это не совсем совпадало с ее словами, что она ни разу не была в Вашингтоне. Хотя не исключено, что там она просто делала пересадку, например, на бостонский рейс.

Печать на визе отличалась от моей: моя была туристической, а ее – деловой. Год назад ее продляли. Я представил Сьюзан в отделе С министерства общественной безопасности. После двух лет в стране она наверняка задала там жару.

Она побывала в Бангкоке, Сиднее, Гонконге и Токио – то ли туризм, то ли деловые поездки. В общем, ничего примечательного, кроме вашингтонского штампа.

Я положил ее паспорт на конторку, и портье выдал написанную от руки квитанцию, которую нам пришлось подписать, после чего Сьюзан ссудила ему доллар.

Пляж оказалась почти пустым. Мы взяли два шезлонга, и на нас немедленно набросилась сотня детей, предлагая все, что только может понадобится в этой жизни. Мы купили два матрасика, полотенца, два чищеных ананаса на палочках и две бутылки колы. Сьюзан бросила донг и шуганула детей прочь.

Я снял спортивную рубашку, Сьюзан стянула майку и оказалась в открытом купальнике телесного цвета. У нее было чувственное, приятного оттенка загорелое тело.

Она заметила, что я ее разглядываю – откровенно пялюсь, – и я перевел взгляд на море.

– Красивая бухта.

Мы сидели в шезлонгах и ели ананасы на палочках. А как только закончили, к нам подскочили продавцы всякой снеди, напитков, географических карт, шелкографии, вьетконговских флагов, пляжных шляп и вещей, назначение которых мне так и не удалось определить. Я купил карту Нячанга.

Потом мы спустились к морю. Сумку Сьюзан оставила в шезлонге и сказала, что это совершенно безопасно. Мы шли, пока вода не оказалась нам по шею. На глубине сверкнула тропическая рыба.

– Помню, здесь по всему побережью было полно больших медуз, – сказал я. – Португальские убийцы.

– То же самое в Вунгтау. Нужен глаз да глаз – такие могут парализовать.

– Мы бросали в воду контузионные гранаты. Медуз глушило, и они вместе с рыбой всплывали на поверхность. Дети собирали их, а осьминогов ели прямо живыми. Тогда мы гоготали, а теперь готовы заплатить двадцать долларов за сырую рыбу в ресторанах суши.