В ночь большого прилива

Они радостно качнули шину, забросили на подоконник исцарапанные шиповником ноги, а я ухватил их за рубашки...

В это время со двора донесся оглушительный вой. Какая-то смесь аварийной сирены и коллективного рева в детских яслях. Мы подскочили, как от взрыва.

Под нашим окном, у стены, гневно распушив хвосты и вздыбив шерсть на выгнутых спинах, мерили друг друга негодующими взглядами два апельсиновых кота. Митька и Рыжик. Они устрашающе орали, готовясь сцепиться в смертельном поединке.

...Впрочем, к середине дня коты подружились и вдвоем отлупили соседского самонадеянного дога по имени Помпей.

ГОЛУБЯТНЯ НА ЖЕЛТОЙ ПОЛЯНЕ

Роман-трилогия

Вступление

ОДИН И ЧЕТЫРЕ

Был, видимо, июнь. У цирка цвели кусты желтой акации. Алька, не вставая со скамьи, дотянулся до ветки, сорвал похожий на ушастого зверька цветок, сунул в рот. Сладко зажмурился.

Тик посмотрел на Альку и сделал то же самое.

— Травоядные, — сказала Дайка.

Тогда и Чита, не отрываясь от книги, добыл себе цветочек.

Яр вспомнил, отчетливо вспомнил, как всасывается в язык сладковатый, с травянистым запахом лета сок. Виновато посмотрел на Данку и тоже потянулся к ветке. Данка сделала вид, что не заметила.

Яр осторожно раскусил корешок цветка, тихонько засмеялся и закрыл глаза. Он отчетливо услышал голос мамы: «Яська, опять ты жуешь эту зелень! Ты превратишься в верблюда».

«Еще немного, и я вспомню мамино лицо», — подумал Яр.

В сквере было шумно. До утреннего представления оставалось минут сорок, в цирк пока никто не спешил. Мальчишки и девчонки играли в прятки и догонялки. Кто-то смеялся, кто-то кричал: «Это не по правилам, пускай теперь Сашка ищет!» Щелкали пистонные пистолеты. Перебивали и путали друг друга считалки.

Вот знакомая:

На золотом крыльце сидели Царь, царевич, король, королевич...

Раз-два! Три-четыре!

Синий слон живет в квартире!

На слоне лежит доска,

Раз-два-три —

Тебе искать!

Яр вспомнил, как он, зажмурившись и прижавшись лбом к забору, торопил приятелей: «Раз-два-три-четыре-пять: я иду искать! Кто не спрятался — я не виноват!» Та-та-та-та! — разлетался топот подошв. Разбегутся, притаятся. И тихо во дворе, как на пустой планете...

Не надо про планеты.

Надо сидеть и радоваться подарку судьбы. Лету. Вот этим голосам и смеху...

Кто-то радуется, а кто-то не очень. Вон курчавый пацаненок в клетчатом костюмчике поссорился с мальчишками. Они кричат:

— Не видишь, что ли, нас уже четверо!

— Ну и что? Никто же не узнает! — обиженно доказывает он.

— Ненормальный какой-то! Иди один, а то получишь!

Ребята убежали, а курчавый мальчишка надулся и так

сердито сунул в кармашки кулаки, что весь его желто-синий костюмчик смялся и скособочился.

Яр пожалел мальчишку, как самого себя. Когда он был маленький, его, случалось, тоже не брали в компанию.

Алька забрался на спинку скамьи, балансировал на ней и рвал с куста цветки покрупнее.

— Сядь, — сказала Данка. — Свалишься и весь извозишься.

— Щас... — Алька прыгнул, зацепил Читу. — Ой...

— Обормот, — вздохнул Чита. И снова взялся за чтение.

— Правильно, обормот, — сказала Данка. — А ты, Вадик, тоже. Хотя бы сегодня обошелся без книжки... Такое дело, а ты...

— Я все понимаю. Одно другому не мешает.

— Что тебе говорила учительница? — поддел Читу Алька. — «Если бы ты, Вадик, глотал учебники, как глотаешь книжки, ты учился бы на одни четверки».

Чита перелистнул страницу.

— А почему не на пятерки? — спросил Яр.

Чита поднял голову и снял очки. Данка округлила глаза. Тик... в его карих глазах — Яр увидел ясно — метну-

лись непонятные тревога и радость. Алька подскочил и свалился в траву.

— Вот это да! Вот сказать бы ей: «Поставьте мне пять»!

— Ребята, вы не смейтесь, — растерянно сказал Яр. — Конечно, я могу что-то напутать... Вот когда мы учились...

Алька от смеха перекатился с травы на песок дорожки. Данка подняла его и бесцеремонно шлепнула.

— Ну что за чучело!

Из какого-то незаметного кармашка выдернула платочек, стала смахивать сухой песок с белой Алькиной рубашки — еще недавно чистой и отглаженной. А заодно — с волос, шеи, щек и ушей. Алька, чуть косолапя, перебирал исцарапанными ногами, фыркал, отворачивался и все время хихикал.

Потом успокоились, опять расселись на скамейке. После споров и смеха выпадают иногда такие тихие минутки. Данка, укоризненно вздыхая, сворачивала платок. Алька помусоленным пальцем стирал с колена прилипшие песчинки и заглядывал в книжку Читы. Тик молчаливо приткнулся к Яру. Яр обнял его за плечо, откинулся на спинку скамьи и разглядывал здание цирка.

* Это был старый деревянный цирк. Поразительно знакомый. Над парадным входом подымались на дыбы громадные фанерные кони — черные с красными седлами. В стороне от них белозубо улыбалась фокусница София Марчес с пунцовой розой в смоляных волосах. И держала на ладони лилипута (София и лилипут тоже были фанерные).