В ночь большого прилива

Мальчик скосил глаза на локоть.

— Ладно, перетяните.

—- И промыть-то нечем...

Мальчик задумчиво сказал:

— Раньше раны смолой замазывали. Или порохом посыпали...

— Порохом?

«А в самом деле, он же стерильный», — подумал Яр. Вынул и положил на колени пистолет. Вытащил обойму.

— «Викинг», — не удивившись, сказал мальчик. — Хорошая штука, надежная.

|1р достал патрон, зажал в закаменевших пальцах пулю, раскачал, выдернул. Высыпал на ладонь серые зернышки.

— А в патронах для карабинов порох черный, — задумчиво сказал мальчик.

Яра что-то толкнуло:

— В учебных патронах?

Мальчик будто затвердел. Глухо молчал.

— Ну, извини, ты ведь не любишь лишние вопросы. Как бормотунчик, — сказал Яр. — Давай руку.

Мальчик подставил локоть. И, обмякнув, тихо проговорил:

— Они были не учебные. Просто они почему-то не срабатывали, когда нужно. Будто холостые...

Яр присыпал порохом глубокий черный порез, достал платок, разорвал на полосы. Вспомнил Альку — как он поранил ногу в фонтане, а Данка бинтовала.

«А может быть, они все-таки живы?»

Он стал перевязывать мальчику руку.

— Вам не жаль патрона? — спросил мальчик. — Их же всего семь в обойме.

— Что поделаешь?..

Над бинтом, у самого плеча был у мальчика широкий шрам: пятно бугристо съежившейся кожи.

— Где это ты так? — спросил Яр. — Ох, прости, я опять с вопросом...

— Ничего. Это ожог.

— Понятно... А можно еще вопрос?

Мальчик кивнул.

— В Городе, — сказал Яр, — есть узкая улица между стенами. Она ведет от площади с колоколами к башне. Как она называется?

— Так и называется: Башенная, — спокойно разъяснил мальчик, опуская на локоть трикотажный рукав. Но, кажется, опять насторожился. Съежился.

— Тебе не холодно?

Он вздохнул:

— Мне не бывает холодно. Я даже не знаю, что это такое...

— А грустно бывает?

Мальчик опустил голову лбом на колени.

— Это похоже, — сказал Яр. — Грусть и холод.

— Тогда понимаю...

Мальчик посмотрел на темнеющее небо, и глаза его блеснули под фонарем.

— Сейчас летний воздух над всем полуостровом, — сказал он. — Завтра будет иначе. Даже снег пойдет к вечеру. Вот будет у ветров работа — разносить его... Но вы не бойтесь, это случайный летний снег, здесь бывает такое. Я вам говорю, потому что вы не здешний.

— Спасибо... А ты умеешь делать бормотунчиков?

— Умел. У нас все умели... А вы умеете играть на барабане?

— Умел... У меня в детстве был игрушечный барабан.

— Тогда послушайте: какой марш барабанят колеса?

— Ну, этого я не знаю...

— Сбор на площади, шеренги по пять, — сказал мальчик. — А вот и огоньки.

Поезд шел вдоль мохнатого от зарослей склона. Вверху замелькали то ли факелы, то ли маленькие костры.

«Один, два, три... четыре, — машинально сосчитал Яр. — Или пять?» Огни то вспыхивали, то терялись.

— Я пойду. Спасибо, — сказал мальчик.

— Куда?

Мальчик вскочил на перила. Яр испуганно качнулся к нему.

Мальчик легко прыгнул. И его словно отнесло ветром. Он встал, покачиваясь, на упругих верхушках кустов. Будто совсем невесомый. Помахал Яру. И побежал вверх, не проваливаясь в чащу.

...Яр всю ночь провел на площадке. Даже поспал, навалившись на тряскую стенку вагона.

Потом он ехал еще полдня — голодный, утомленный и почти спокойный. Он знал теперь, что Игнатика в поезде нет и поиски будут долгими. И начинать их надо там, где подскажет инстинкт. Если подскажет...

Поезд пошел по высокой зеленой насыпи. Вдоль нее развертывался городок. Было в нем что-то знакомое, как в Орехове. Скорость заметно снизилась на подъеме. Яр застегнул куртку и прыгнул вниз, на травянистый склон.

3

Это был городок или поселок с ласковой тишиной на улицах. Кирпичная церковь с голубями на обветшалой колокольне. Домишки с узорчатыми карнизами, длинные дощатые заборы. Вдоль тротуаров стояли клены, в них было много покрасневших листьев.

Слабо пригревало солнце.

На косом навесе маленького деревянного крыльца лежал, свесив голову, громадный кот с зеленовато-серой шкурой. Домик с круглым итальянским окном и кот показались Яру знакомыми.

— Кис-кис... — шепотом сказал Яр.

Кот изо всех сил зевнул и отвернулся.

Яр улыбнулся. Он был спокоен, как человек, вернувшийся после трудного рейса в родные места. У него появилась уверенность: теперь все пойдет как надо. Он даже предчувствовал, что будет дальше. За одним из поворотов откроется море, он спустится к берегу, там стоит готовый к отплытию баркас. Два молчаливых рыбака распустят парус. При тихом ветре баркас пересечет бухту, и на ступенях маленькой пристани Яр увидит одинокого уставшего Игнатика. Возьмет его на руки и скажет:

— Больше не убегай, глупыш... Помнишь, я хотел покатать тебя под парусом? Поехали...

Да, он верил, что так и будет...

Сначала ничто не говорило о близости моря. Но вот кончились деревянные домики, потянулся бульвар с белой каменной балюстрадой. На балюстраде густо сидели улитки. Это ‘было похоже на уголок в курортном городке. Началась улочка с домами из ракушечника.

Быстро завечерело. Стал опускаться медленный снег. Это был теплый ласковый снег, солоноватый на вкус. Он еще больше успокоил Яра. А море — Яр это чувство знал — было совсем рядом.