В ночь большого прилива. Повести

Их дом прилепился к развалинам громадного здания, похожего на храм. В светлом небе чернели разрушенные арки и обломки колонн, а домик прятался в тени. Он был сложен из камней, взятых здесь же, на развалинах, и почти сливался со стеной храма. Только два полукруглых окошка светились, как два больших глаза.

«Небогато для Светлого Рыцаря и Спасителя Города», - подумал я.

Валерка особым образом постучал в сбитую из грубых досок дверь: раз, три раза, потом еще три…

Что-то лязгнуло, дверь, помедлив, со стоном отошла внутрь. Я увидел Братика. Он стоял у порога и держал в опущенной руке тяжелый взведенный самострел.

С мягким упреком Братик взглянул на Валерку.

- Что вы так долго? Я жду, жду…

Валерка обнял его за плечи, и мы молча вошли в дом.

В глиняных плошках горело у стен яркое пламя.

Валерка взял у Братика его оружие, вынул из желоба железную стрелу с шариком вместо острия, нажал на спуск. Тетива сорвалась с тяжелым звоном, гул заполнил комнату.

Я попросил у Валерки самострел. Это был окованный медью приклад со стальным луком, зубчатым колесом и рычагом для взвода. Крученная из жил тетива толщиной была с мой мизинец.

- Как ты заряжаешь эту штуку? - спросил я у Братика.

Он в это время запирал дверь на звякающие засовы.

Оглянулся и, смутившись отчего-то, объяснил:

- Мы каждый самострел впятером натягиваем, а потом уже берем себе.

Затем он поманил Валерку, поднялся на цыпочки и что-то зашептал ему на ухо.

Валерка рассмеялся:

- Он стесняется. Говорит, что не знает, чем кормить гостя… Это не гость, Василек.

- У… - тихонько сказал Братик и слегка толкнул Валерку в бок. Потом с лукавинкой глянул на меня и убежал за серую дерюжную занавеску. Сначала он притащил и бухнул на стол чугунный горшок - по стенкам посудины стекали капли молока. После этого принес громадный поджаристый каравай. Прижимая хлеб к майке, Братик широким Валеркиным ножом стал отрезать большие ломти. Ух как я захотел есть!

Мы поужинали за круглым столом, неизвестно как попавшим в эту лачугу (богатый был стол - с инкрустацией и витыми ножками, - только очень старый и скрипучий).

Когда ужин подходил к концу, из окна в комнату бесшумно прыгнул рыжий усатый зверь. Сел у стола, зажмурился и замурлыкал с громкостью включенной стиральной машины.

- Это Рыжик? - спросил я. - Такой вымахал?

- Ага… - сказал Братик. - У, бродяга. Опоздал, а теперь попрошайничаешь.

Он стал кормить нагулявшегося Рыжика, а мы с Валеркой легли на широкий топчан, застеленный белым войлоком. Таким же войлоком укрылись. Он был очень легкий и шелковистый.

Братик задул плошки и полез между нами.

- Ну-ка, раздвиньтесь. Все заняли, какие хитрые… - Он уже не стеснялся меня.

- Ты лягаешься во сне, - сказал Валерка. - Ложись у стенки. Тогда хоть я один буду страдать.

- Ага, у стенки… Там пауки-косиножки ходят, я их боюсь.

- Наш храбрый барабанщик…

- Подумаешь… А ты боишься с большого моста нырять.

- Ябеда, - ласково сказал Валерка.

На лежак прыгнул Рыжик, долго возился у нас в ногах, наконец устроился и заурчал.

Я зажмурился, и на миг показалось, что я в деревне у бабушки и ночую на сеновале с Алькой Головкиным и Мишкой Масловым - одноклассниками и друзьями детства. А в ногах - беспризорный, но любимый кот Жорка.

Я опять открыл глаза. И только сейчас в яркой полосе лунного света заметил на стене два рисунка. Их сделали углем на штукатурке. Слева был портрет усатого Рыжика - смешной и очень похожий. Справа и повыше - парусное судно. Хорошо нарисованный корабль, вроде испанского галеона, только с более низким корпусом. Паруса были надуты пузырями, а из-под форштевня крыльями разлетались волны.

- Кто это рисовал? - спросил я.

- Василек, - сказал Валерка. - Хорошо, да?

- Ладно тебе… - шепотом сказал Братик.

- Здорово нарисовано, - сказал я. - А я и не думал, что у вас есть такие корабли.

- Были, - со вздохом сказал Валерка. - А сейчас порт опустел, корабли гниют у причалов.

- Почему?

- Все боятся, что волны разобьют дамбы и весь берег будет затоплен…

Братик вдруг зашевелился и сказал мне тихонько:

- Знаешь, мы когда вернулись, хотели пойти в моряки. А кораблей нет.

- Но почему? Почему не чинят дамбы, зачем все бросили?

Валерка ответил с сердитой усмешкой:

- Некогда. Эра Багровых Облаков. Все воюют…

Я не помню, долго ли шел ночной разговор. Но утром я уже многое понимал. Знал, что население Города разбилось на две враждующие группы и каждая обвиняет противника в неумеренной жажде власти и нежелании работать. Вожаки хотят получить важные посты, а простые горожане бьются кто за что: за право торговать без налогов, за право строить дома на месте развалин, за какие-то почетные звания и еще - для того, чтобы отомстить за полузабытые старинные обиды. А многие - видимо, просто по привычке и чтобы не осудили сограждане. Что поделаешь, сражения предсказаны Книгами, и даже Великий Канцлер не в силах их предотвратить.