В ночь на Хэллоуин (сборник)

Егор улыбнулся. Все еще улыбаясь, открыл дверь и вошел в квартиру. Красавчик, братка, дружище – улыбка начала сходить с лица. Смирнов не отличался уважительным отношением к людям. Никогда. Исключением были последние дни. И то потому что у Егора было такое желание. Улыбка померкла, и Егор плюхнулся на пуфик в прихожей. Его желание все еще действовало, оно не превратилось в тыкву в полночь. Чудеса все еще витали вокруг. А это значило, что игра продолжается.

3

Леша уговорил Наташу остаться у него. Они тихо прошли в кухню. Говорить не хотелось, но и спать, как оказалось, тоже. Наташа села за стол. Леша пошел ставить чайник.

– Леш, ты когда-нибудь думал о смерти?

Не сказать, чтобы вопрос был неожиданным. Когда ты сталкиваешься со смертью каждый день, то подобный вопрос был не страннее вопроса: как дела? Но почему-то ему не хотелось на него отвечать.

Он сел напротив Наташи и взял ее за руки. Их взгляды встретились.

– Наташенька, никто не думает о смерти, когда все хорошо.

Она грустно усмехнулась.

– У нас будет все хорошо, – произнес Алексей.

– Ты не ответил на мой вопрос.

Он не знал, что ответить. Думал ли он о смерти? О чьей? Вообще или о собственной? Он думал. Конечно, думал. И о собственной, и о маминой, и о… Однажды он даже желал смерти, и именно сейчас ему стало стыдно за это. Именно сейчас, когда он воочию видел, что желания и некоторые игры могут закончиться смертью, он понял, что был несколько несдержан. Порой люди не задумываются, что их проклятия могут сбыться.

– Да, мне было плохо. Плохо так, что я задумался о смерти.

Леша решил не говорить ни о причинах, ни о том, о чьей смерти думал. Соври он или скажи правду, в любом случае предстанет перед Копыловой в неприглядном виде. Потому как самоубийцы – слабаки, а проклинающие других – неудачники.

– Почему ты спрашиваешь?

Чайник закипел, и Леша встал, чтобы выключить газ.

– Не знаю. Мне просто интересно, одна ли я уже не боюсь. Мне не страшно. Мне все параллельно, понимаешь?

Леша понимал. Он налил кипятка в кружки. Достал банку кофе и повернулся к Наташе.

– Не понимаю, – грубо сказал он. – Никитке, Ритке и Кате – вот кому параллельно, вот кому все равно. А нам должно…

– Я знаю, – перебила его Наташа. – Знаю, но ничего с этим поделать не могу. Будто все чувства растворились. Я устала, и у меня только одно желание, чтобы это все поскорее закончилось. Закончилось, и даже неважно, как.

– Нельзя так. Нельзя…

Слишком поздно Алексей понял, что в кухню вошла мама.

– Сынок, налей-ка мне кофейку, – сказала Валентина, прошла к столу и села рядом с Наташей. – Итак, молодежь, я хочу знать, что с вами происходит.

Алексей облился кипятком и вскрикнул.

– Мама!

– Да, сынок, я знаю. Вы взрослые и сами можете решить свои проблемы. Но когда я слышу, что мой взрослый сын разговаривает в пустом подъезде с вымышленным другом, а его девушка в пять утра желает, чтобы ЭТО поскорее закончилось, то я просто вынуждена думать, что как минимум что-то уже началось. И это что-то не из приятных. Я права?

Леша и Наташа поочередно кивнули.

4

Наверное, Егор уснул, потому что когда он открыл глаза, на улице было светло. Он не помнил прихода Смирнова, но, ощупав карманы, ключей не нашел. Встал с дивана, выключил свет и выглянул в коридор. Авдеев пошатнулся. Перед ним был коридор Катиной квартиры. Он повернул в комнату, в которой проснулся. Она также была Катина. Только теперь у дивана не стоял кухонный стол, заваленный подарками, его заменил журнальный, тот самый, с которым они и начали играть.

«Так, может, в этом и весь смысл? – подумал Егор. – Может, этот стол и есть кон?»

У него было много вопросов. Как он попал сюда? Откуда этот стол, если он перерыл всю квартиру в поисках?

Он подошел и погладил крышку стола. Медленно поднял взгляд на окно. Здесь стало все странным. Сквозь прозрачный занавес лился не солнечный свет, а призрачный лунный. И Егор был не один. За столиком, как в ту хэллоуинскую ночь, сидели ребята. Егор на мгновение поверил в чудо. Как в фантастической книге с сюжетом на троечку – победителя возвращают в прошлое, чтобы он смог выбрать сам и направить остальных по иному пути. И он знал этот путь. К черту игру, к черту прятки!

Егор сел за столик между Никитой и Толиком. Ребята молчали. Несмотря на лунный свет, заливший всю комнату, Авдеев не видел лиц друзей. Он заметил на столе фонарик. В следующий момент раздался треск, так знакомый Егору. Он видел, как клавиша динамо-машинки опускалась и поднималась сама. Неровный луч выхватил лицо Ритки. Авдеев дернулся. Фонарик повернулся, луч стал ровнее. Следующим был Толик, затем Никита и Катя. За журнальным столиком сидели мертвецы. Когда фонарик повернулся к нему и ослепил его, Егор ударил по крышке стола и закричал:

– Стук-стук, за себя! Стук-стук, за себя!

– Эй-эй! Авдейка-злодейка!

Егор открыл глаза. Перед ним было ухмыляющееся лицо Смирнова.

– Как дал бы сейчас тебе «стук-стук» по башке, – замахнулся Макс, – если б ты не был моим другом.

Егор подскочил и осмотрел комнату. Он был у себя в квартире, а за окном все еще было темно.