В ночь на Хэллоуин

– Баба-яга хотела зажарить их в печке. Она связала детей. А потом пошла наружу, чтобы нарубить еще дров. И тогда Паша смог развязать веревку. Уж он-то знал, что делать! Он развязал Иру и Димку. Ведь Паша был самым храбрым и сильным. Они открыли дверь и выбежали наружу. Баба-яга их не видела. Только Димка все испортил. Знаете, как?

Дима лежал, вытянувшись в кровати в позе «по стойке смирно». Его мышцы были напряжены до предела, а немигающий взор был устремлен в потолок. Он меланхолично вытирал пот со лба, но крупные капли вновь и вновь проступали сквозь поры его кожи, словно под кроватью мальчика на полную мощь работал обогреватель.

– Димка испугался, – с нажимом сказал Павлик. – Он был трусом и заплакал. Заревел, как рева-корова.

– Я не хочу дальше слушать, – неожиданно сказала Ира. Ее лицо тоже побледнело, но не от истории Паши. Ей было страшно за Диму – она еще никогда не видела его в таком состоянии.

– Да ладно тебе, – пропыхтел Павлик. Он поднял ногу и принялся копошиться между пальцами. – Совсем немного осталось. Уж я-то знаю.

Ира ничего не сказала. Она лишь слегка отодвинулась назад, не сводя с глаз с ухмыляющегося мальчика, который сосредоточенно ковырял ноготь на большом пальце мясистой ступни. Когда это ему надоело, он опустил ногу и, понюхав ладонь, продолжил:

– Баба-яга побежала за ними. Она была старая, но все равно быстро бегала. Но Паша с Ирой тоже быстро бегали. Ира поранила ногу и не смогла бежать. Но Паша был сильный и понес Иру на руках. Только Димка всем мешал. Он плакал и кричал: «Ой-ой, я боюсь! Я устал и не могу бежать!»

Павлик бросил мимолетный взгляд на Диму, и глаза его торжествующе блеснули.

Димка боится. Ха-ха. Именно это и нужно.

Уж он-то, Павлик Кашин, знает.

– Дима не трус, – пискнула из-под одеяла Ира.

– Трус, трус – кивнул паренек, тщательно выговаривая обидные слова, будто получая от этого несказанное наслаждение. – Зря они его с собой взяли в поход.

Губы Димы начали мелко-мелко трястись. Наблюдая издалека, можно было бы подумать, что мальчик повторяет про себя какое-то длинное стихотворение.

– Димка спотыкался и падал. Они перепрыгнули через ручей. Баба-яга устала и вернулась домой.

Дима замер. В мозгу равномерно пульсировала одна и та же мысль:

«Все закончится хорошо. Все закончится хорошо. Все…»

(конечно, хорошо. Паша не такой уж и плохой мальчик. Сейчас он скажет, что ребята пришли домой, вот и сказке конец, а Бабу-ягу поймали полицейские и посадили в тюрьму)

Однако одного взгляда на Пашу хватило, чтобы понять – эта сказка закончится нехорошо. Во всяком случае, для Димы.

– У Бабы-яги были гуси-лебеди. Только не такие, как в сказке, – понизил голос Паша. – Они были похожи… они… – он на мгновенье задумался, – на птеродактилей. Как твои ящерицы, только с крыльями, Димка.

– Ой, – выдохнула Ира. Ее громадные глаза еще больше расширились, казалось, они заполонили все лицо девочки.

– Они полетели за ними. Паша с Ирой уже далеко убежали. Только Димка отстал. Он кричал. Потому что был дурак. Паша с Ирой молчали, и птеродактили их не услышали. А Димку услышали.

Диме неожиданно захотелось заткнуть уши. Эта мысль еще не успела закрепиться в его сознании, как руки сами собой потянулись к ушам.

(потому что был дурак…)

Ладони замерли в нескольких миллиметрах от мочек, потом безвольно упали вдоль тела, как влажные мочалки.

Он не сделает этого. Он не трус. И не дурак.

Ира не должна видеть, что ему страшно.

«Скорее бы вошла Елена Борисовна. Тогда все быстро закончится»

Но ни Елена Борисовна, ни Мария Сергеевна не входили. Даже не было слышно цокота их каблуков. Еще бы, они сейчас заняты, ведь скоро праздник.

– Птеродактили налетели на Димку. Он описался от страха, – бубнил Паша. Похоже, он выдумывал сказку на ходу – выражение его лица менялось по мере изложения. От флегматичного-кислого до напыщенного, от сладостно-издевательского до злобно-веселого. – Они уже хотели нести его к Бабе-яге, как вдруг на помощь Димке пришел Паша. Он занимался карате и был сильным. Он победил птеродактилей, оторвал им головы, и они сдохли. А мы убежали домой.

После этих слов Павлик снова засунул палец в нос. Вытащил, внимательно осмотрел и, удовлетворившись результатом, довольно хмыкнул.

– Ну что, понравилось? – спросил он, непонятно к кому обращаясь – к Ире или Диме. Однако дети молчали, лишь тихое посапывание их однокашников нарушало возникшую паузу.

– Это нехорошая история, – наконец подала голос Ира. Она с нескрываемым облегчением сняла с головы одеяло, словно оно служило ей некой защитой, пусть и воображаемой.

– Зато она интересней, чем у Димки, – безапелляционно заявил Паша.

– Уходи. Иди на свою кровать, – сказал Дима. Его голос дрожал, как струна.

– Испугался? – прищурился Паша. – Ты испугался. Уж я-то знаю. Димка-глобус, сел в автобус и поехал на войну. Дрался-дрался, обосрался и сказал: «Кончай войну!» А войну не кончили, Димочку прикончили.

– Паша, не обижай его, – вступилась за друга Ира.