В нужное время в нужном месте

– Посмотрите сами – все как-то наперекосяк... Но это не от выстрелов... Это уже давние дефекты... Он старый очень... Ему лет сто. Или больше... Но, странно, ваше высокоблагородие – за ним почему-то хорошо ухаживали, смазывали, чистили...

– Да... Но ты говорил – из него стреляли.

– Это по внутренней поверхности стволов четко видно.

– Бонифаций, ты стрелял из этого оружия?

– Да, Марат...

– Давно?

– На прошлой неделе, на выходных... По бутылкам.

– Ваше высокоблагородие, это исключено. Господин говорит неправду. Из этого обреза невозможно...

– Я уже слышал!

– Извините, ваше высокоблагородие...

– Бонифаций, а может – это не твой обрез, а? Приглядись внимательней... Руками не трогай!..

– Это мой обрез.

– И ты из него стрелял неделю назад?

– Да.

– Бонифаций, ты в уме? Из него нельзя выстрелить, ты же слышал – это барахло.

– Марат, ты не последователен. Человек же отчетливо сказал – из стволов недавно вылетала картечь... Это видно по внутренней поверхности...

– Заткнись.

– Но ты же сам спрашиваешь... Дай мне обрез, я выстрелю. Просто никто кроме меня и Капитолины Карловны не может из него стрелять. Он так устроен. Заколдованный или что-то вроде того...

– Ты сам-то хоть понял, что сказал?

– Давай обрез. И я шмальну из него!

– Нельзя, он вещественное доказательство...

– Тогда о чем речь, Марат?!

– На всякий случай обо всем.

– Это глупо, Марат.

– Ну, допустим... Тогда просто подумай о том, что говоришь. Заметь – протокола я не веду, ничего не записываю... Все это случится у меня в кабинете. Вот и подумай – ЧТО ты там будешь говорить.

– То же самое, что сейчас.

– Это плохая шутка.

– А я не шучу, Марат.

– Да, ты не шутишь – ты себе свободное место на галерах подыскиваешь.

И тут – пришла жена...

И – началась душераздирающая сцена...

– Мама-а!!!

– Сюда нельзя.

– М-м-а-ам-м-а-а-ачк-а-а-а-а!!!

– Бонифаций. Уведи. Потом договорим. Никуда не уезжай из города. Ты понял?

– Да. И?

– „И“ – не знаю! Пока. Будь в городе. Похороны я организую. Понял?

– Иди ты, „понимальщик“...

– Дурак ты. Дурак и скотина. Для тебя же стараюсь, не для себя...

– Гран мерси...

– Чего?

– Агромадное спасибо, говорю.

Диалог был закончен. Тому, как я провел утро, как обнаружил труп, Марат не поверил. И, надо признать, у него на то были все резоны: из дома стадо каких-то козлов волочет полтыщи черепов, уроды причаливают, отчаливают, теща палит из обоих стволов...

И не просто „стволов“, а из непонятного обреза, принадлежащего зятю.

Еще оставляет предсмертную записку, адресованную тому же зятю.

А зять – ни при чем.

Спит. Просыпается. Кофей пьет. Сигареты курит.

И даже выстрела не слышит!

Я бы тоже не поверил.

Если бы не был тем самым зятем.

Той самой тещи.

Обладательницы того самого собрания пропавших черепушек.

Под моим руководством супруга скушала лошадиную дозу успокоительного и молча осела на кровать. В доме стало гораздо тише. И душераздирающая сцена, миновав вокальную фазу, приняла более смирную конфигурацию. Но легче от этого никому не стало.

Глава вторая Заложники морской крепости (Месяцем ранее)

1

...Второй день вою про себя „Лунную сонату“ Бетховена.

К чему бы это? Ведь Луны в нашем звездном небе нет. И от моего „пения“ она вряд ли там появится. Говорят, на Земле волки обожают выть при лунном свете. Наверное, в одной из прошлых жизней я был земным волком.

А в этой жизни меня зовут Бонифаций Македонский. Родился и вырос в Великом Новгороде, столице планеты Русь. Служу здесь директором тюрьмы, которую в честь разрушенной парижской каталажки назвали Бастилией.

Ни слуха, ни голоса у меня нет. У меня есть только лунное настроение.

Жена говорит, в юности я был похож на Алена Делона, а с возрастом начал превращаться в Бельмондо. Что она имеет в виду, хорошо это с ее точки зрения или как – неясно.

... Теща опять затеяла помирать. На сей раз почему-то в августе. Завтрак посвятила детальному обсуждению процедуры и регламента своих бесконечно приближающихся похорон. Жена привычно возмущалась: „Сколько можно, мама, нервы трепать!..“ Дочь Алиса в полусне прихлебывала кофей и ни на что не реагировала.

А мне погребальная тема понравилась. Внес свою лепту. Не оценили. Предложил, видите ли, не опошлять Великую Кончину Великой Женщины вульгарными похоронами, а изготовить из тещи симпатичную мумию. Установить уже неопасную Капитолину Карловну в ее же будуаре... Тему развить не удалось.

Теща обиделась. Мол, традиции предков, из земли пришли и в землю уйдем, наши древние кладбища – это святыня, а вы – поколение без идеалов, ренегаты, и вообще – куда катится планета, если сам директор Бастилии ТАКОЕ смеет заявлять?! И этот человек (то есть я) имеет наглость считать себя писателем-патриотом, да его (то есть опять меня) на пушечный выстрел к литературному творчеству и особо опасным преступникам подпускать нельзя!

И обиделась. И вышла. Громко хлопнув дверью.

А чего обижаться? Чего дверями бахать? Моя идея целиком и полностью гармонирует с ее любимым увлечением.