В нужное время в нужном месте

Но скажи мне, Бонифаций, возможно ли все это, если полновластным царем станет этот гвардейский найденыш, этот маньяк-убийца, которого никто ни разу в глаза не видел? Он же не с миром к нам придет. Он войну устроит. Побоище. Мне, тебе, твоим друзьям, твоей семье, миллионам других семей это надо? Нам нужна гражданская война? Ответь, Бонифаций, ответь?

– Нет. Война не нужна.

– А с приходом этого князя война неизбежна. За ним стоят, я уверен, чрезвычайно влиятельные группировки Земли. Они точно знают, чего хотят. Они хотят Русь. Всю. Целиком. Поэтому будет война. Ты согласен?

– Она очень вероятна.

– Да. Очень. Тем более, что она уже почти началась.

– И что же вы предлагаете?

– Объединиться. Нам необходим союз. Срочно. Да, я понимаю, что неприятен группе Филатова, полиции, армии... Не буду скрывать, они мне тоже несимпатичны. Но речь идет не о любовном свидании, речь идет об элементарном выживании. Тебя, меня, их... И, как бы это громко ни звучало, нации в целом.

– А от меня вам что нужно?

– Уже ничего. Ты все сделал.

– Что я сделал?

– Ты внимательно выслушал меня. Ты не выдал ни одного секрета своих друзей. Нашу беседу я записал. И сегодня, часа через два, она будет лежать на столе Раевского.

– Порядочные люди предупреждают о том, что ведут запись.

– А твой друг Раевский – порядочный человек?

– Да!

– И как часто он не предупреждал своих «клиентов» о том, что ведет запись?

– С вами трудно говорить.

– Знаю, знаю. Сам мучаюсь. Бывает, примешься сам с собой беседовать по душам, да и испортишь все настроение. А кто виноват? Никто. Сам и виноват. Ха!

Так вот. Пусть Раевский все это послушает, проанализирует, попробует поймать меня на лжи, на неточностях. Беседа именно с тобой, как я рассчитываю, должна произвести правильное впечатление. И, надеюсь, приведет к союзу.

Если мы не объединимся – погибнем. И я это знаю, и друзья твоего Марата знают. Времени у нас мало – двое суток. Это максимум. Потом придет чужак-найденыш. И начнется бойня. Из которой чужак выйдет победителем.

Раздался звонок мобильника. Соломон Карпович поднял трубочку.

– Ясно. Да, да... Скоро буду. Соломон внимательно посмотрел на меня:

– Сообщили, что Герберт только что умер от ран, полученных при покушении. Ну, мне пора, сам понимаешь. Ты как, в Москву поедешь или тебя до дома подвезти?

– Я в Москву. Соломон усмехнулся.

– Ну и правильно. Помнишь, с чего мы разговор начали? Идеальное зрелище. Тушение пожара. Посмотришь из Москвы прямой репортаж об этом событии на Руси.

Затем Соломон достал из внутреннего кармана диктофон и демонстративно его выключил. Внезапно дождь прекратился. Окна залило золотым светом.

– Поднимаемся на Холм, – сказал Соломон, – сейчас поезд остановится, и я сойду.

Поезд и в самом деле через несколько мгновений начал тормозить, остановился. Соломон Карпович Фон-Ли пожал мне руку и вышел из купе. Было слышно, как захлопнулась дверь вагона.

Состав вздрогнул и вновь пополз вверх по золотистому Холму.

6

Я открыл бутылочку пива. Жадно закурил. До первой станции можно, как объяснил всеведущий джинн. А то мадам агентесса, видите ли, дыма не выносит! Хорошо бы за этой дамочкой хвост оказался, и она бы слиняла: трое суток бегать в тамбур курить замучаюсь. А квартиру в Москве я и сам найду.

Вообще странный получился разговор с Соломоном Карповичем.

Старик явно нервничал. Эти его бесконечные переходы то на «вы», то на «ты», которые я намеренно игнорировал. Пиво чего-то за компанию лакать начал. А ведь он пива не любит. Это я точно знаю. Потом типично уголовная проповедь, более уместная на зоне для малолеток: «тебе билета в зрительном ряду не дали... всучили грязный шланг... зачем быть мальчиком на побегушках?...» Понты, понты, сплошные понты.

А вот про череп бомжа – действительно ценная информация. Одним великим князем, стало быть, меньше. Да, Марата заинтересует эта запись. Аналитик он прекрасный. Весь подтекст и всю недосказанность вскроет и по полочкам разложит. Все проверит и перепроверит. Никакие склейки и фальсификации с записью тут не пройдут. На это у Марата нюх. Да и не нужны никакие склейки. Соломон и в самом деле был откровенен.

За двумя серьезными исключениями. Первое. Насчет того, что меня с тещей убивать не хотел. Даже в транс меня пробовал в этой части беседы вогнать. Загипнотизировать. И второй раз попытался, когда вместе с ним уехать предложил. Он, наоборот, не хотел, чтобы я поезд покидал. Но я такие попытки сразу чувствую. И пресекаю незаметно. Кажется, даже сам Фон-Ли не понял, удалось на меня повлиять или нет.

Что же тебя так тревожит, старый ты пройдоха-Соломон? А ведь ты меня вербовал. Точнее, очень пытался на свою сторону перетянуть. А кто я ему? Мальчик со шлангом. Неуютно сейчас Соломону, понятное дело. Рисковую партию затеял. Герберта вон мочканул. Новый закон принял. По лезвию бритвы чечетку отбивает. Но держится молодцом. Ему сейчас любая лишняя песчинка нужна, чтобы равновесие удержать.