В объективе моей любви

Сколько я ни просил Лунару не заморачиваться, она все равно решила меня подбросить. Точнее, напрягла свою подругу Ясмину, которая так и светится от радости из-за необходимости везти нас в полвосьмого утра на вокзал. В жизни не видел людей счастливее, чем она: когда я забираюсь на заднее сидение, она даже не поворачивает голову, чтобы поздороваться.

– Доброе утро! – восклицает Лу. Она выглядит так, будто выпила слишком много энергетика. Но это, разумеется, от предвкушения. Уверен, она долго ждала эту поездку, раз назвала ее своей мечтой.

– Привет, – я кладу рюкзак на сидение, а сумку с фотоаппаратом ставлю на колени.

Когда Ясмина тянется к замку зажигания, Лунара бьет ее по руке. Удар получается игрушечным, но в замкнутом пространстве звучит так, будто она отрубила ей пальцы.

– Не хочешь поздороваться?

– Да забейте, поехали уже, – быстро говорю я, потому что мне плевать на такие мелочи, как приветствие. Если бы Марк слышал мои мысли, то назвал бы дикарем.

– Думаешь, с ней это прокатит? – спрашивает Ясмина, рассматривая меня через зеркало заднего вида.

Судя по тому, как сильно Лунара похожа на брата, вряд ли. Но вместо этого я решаю напомнить о времени.

– Мы же не хотим опоздать на поезд?

– Вот именно, – не дожидаясь ответа подруги, Яс заводит машину и выезжает на основную трассу.

Когда Лу включает радио, я молюсь, чтобы они не начали петь. Меня ужасно бесит, когда в машинах устраивают безудержное караоке. Для меня любая поездка – возможность увидеть что-то новое. Прижавшись вплотную к окну, я всегда наблюдаю, надеясь заметить интересные места для съемки. Только недавно ко мне пришло окончательное понимание, что каждый видит этот мир по-своему. Через фотографию я могу показать то, в каком виде он предстает именно передо мной, потому что никто другой этого никогда не заметит.

К моему счастью, никто не поет и даже не разговаривает. Ясмина явно пребывает не в лучшем настроении. Я делаю такой вывод, потому что в нашу первую и последнюю встречу она вела себя по-другому: улыбалась и всячески старалась поддержать беседу.

Когда мы оказываемся на месте, Яс даже не собирается выходить из машины, чтобы нас проводить. Лунара целует ее в щеку и шепчет что-то на ухо, а затем открывает дверь.

– Пойдем, – зовет она меня, но я не могу сдвинуться с места.

– Ты в порядке? – вырывается у меня.

– Нет, – резко отвечает она, что как бы должно меня остановить, но не тут-то было.

– Это же не из-за меня?

Ясмина оборачивается и, кажется, искренне улыбается. Что ж, мне удалось ее рассмешить. Уже неплохо.

– Мне нужно в суд, – объясняет она, смотря в сторону.

– А кого судят? – только в моей голове рождаются такие тупые вопросы. – Извини, я не должен…

– Моего отца, – Яс бросает взгляд на телефон, – вам уже пора. Если хочешь, можешь спросить Лунару. Она все расскажет. Я не против.

– Удачи… в суде.

Ну вот. Я реально тупица. Какой из меня собеседник? Двух слов связать не могу. Только в переписках герой.

В столицу мы едем на скоростном поезде. Поэтому у нас сидячие места: Лунара, выбрав место ближе к проходу, пропускает меня к окну.

– Я выпила так много зеленого чая, что точно буду постоянно бегать в туалет, – объясняет она, собирая волосы в небрежный хвост. Оглядевшись по сторонам, добавляет, – здесь так много людей. Как думаешь, кто-то из них тоже едет на чемпионат?

– Нет, мы одни такие дураки на весь поезд, – серьезно отвечаю я, уверенный, что у всех присутствующих в вагоне есть дела поважнее, чем просмотр фигурного катания.

– Кажется, – начинает Лу, прищурившись, – ты не до конца понимаешь, куда мы едем и какой у этого мероприятия масштаб.

– Я разбираюсь в масштабировании цифрового изображения, а не в фигурном катании. Конечно, мне ничего не понятно.

– У нас впереди шесть часов, чтобы как следует тебя подготовить, – она откидывает столик и кладет на него телефон и упаковку овсяного печенья со злаками.

– Подготовить к чему?

– Неужели у тебя нет никаких вопросов? – удивляется она, походя в этот момент на преподавателя, которого не хотят слушать ученики.

– Есть. За что судят отца Ясмины?

Улыбка сходит с лица Лунары. Она слышала наш с Яс разговор в машине, но, видимо, надеялась увести меня от этой темы. Не уверен, что ей хоть что-то известно про моих настоящих родителей. Иначе бы она так не удивлялась моей тяге к подобного рода событиям.

– За мошенничество. Это связано с его компанией. Подробностей я не знаю, но есть вероятность, что ее маму тоже привлекут за соучастие. – Лу крутит кольцо на указательном пальце. – Ясми не общается с родителями, но она все равно ездит на каждое слушание.

– Звучит хреново. – Я вспоминаю ее бледное лицо и покрасневшие глаза и жалею, что не сделал и не сказал что-то еще. Лишь бы облегчить ее страдания.

– Почему тебя это волнует? Вы ведь едва знакомы.

– У меня синдром спасателя, не обращай внимания, – заметив ее растерянность, решаю добавить, – это не шутка, мне так психолог сказал.

– А, понятно, – кивнув, она открывает упаковку с печеньем.

– И больше ничего не спросишь?

– Нет, – Лу протягивает мне угощение, – будешь?