В объятьях демона (СИ)

- Ну, так это вы должны спросить у Бочкина, - исподлобья посмотрел профессор Левин на Бочкина, который сполз со стула так, что из-под парты была видна только его кудрявая шевелюра. – Ну, так как, товарищ Бочкин, вашей же темой была «Пословицы и поговорки разных стран».

- Ну, я это…. – вылез он из-под парты, поняв, что бегство бесполезно, - …я там всё написал.

- Димон, так ты главный свидетель завядших помидор Дубровиной? - тут же уцепился Стрельцов. - И ты молчал?

- Как ты мог? Не поделиться с товарищами! - раздались голоса соратников Стрельцова?

Бочкин покраснел.

- Прошу вас, Дмитрий, - сев на своё место, сказал профессор, - раз столько интересующихся, поделитесь, пожалуйста, с нами информацией о значении поговорки «Прошла любовь – завяли помидоры». Ведь вы упомянули и об этой поговорке в своей курсовой.

Дубровина при этих словах опять зашмыгала носом.

- Тем более, у нас тут не только у Дубровиной помидоры завяли, а ещё кое у кого, - добавил Стрельцов, бросив взгляд на меня. Я поняла, что он имел в виду.

- Ну, я это…. – мямлил Бочкин, - я уже забыл.

- Забыл? – на лице профессора было удивление. - Вы мне самый последний сдали работу.

- Ну, да, запамятовал немного, - глупая улыбка Бочкина, мягко сказать, раздражала.

Профессор листал курсовую работу студента:

- Я вам напомню. «Во Франции, - вы пишите, - откуда и пришла к нам эта поговорка, помидорами украшали беседки. Они так и назывались «помидорные беседки». Французское «ля поме де лямур» переводится как «яблоко любви». Именно поэтому и была традиция назначать в «помидорных беседках» свидание девушке… - так, вот ещё - …без знаков внимания любовь проходит так же быстро, как без должного ухода увядают помидоры. Вот так томаты и стали символом скоротечности чувств». Какой у вас красивый слог, Дмитрий. Да вам не курсовые, а романы о любви писать.

Аудитория наполнилась смехом. Бочкин же сам в этот момент напоминал помидор.

- Свою курсовую работу вы наглым образом скачали! - продолжал профессор. - И я даже могу сообщить вам название сайта, которым вы пользовались. Так, что, Дмитрий, не обессудьте, но «неуд».

Бочкин глубоко вздохнул и вновь сполз под парту.

- Такая же проблема у Стрельцова и Мышкина. Я не могу допустить вас к зачёту без курсовой работы. Так что, голубчики, придётся переписать.

- О, нет! Герман Петрович! - вытягивал слова Стрельцов. - Смилуйтесь! Поставьте хоть «троечку». С вашей курсовой работой не остаётся времени на личную жизнь. Вы хотите, чтобы у меня тоже помидоры завяли? – удачно пошутил Стрельцов, вызвав аплодисменты и одобрение одногруппников.

- Чтобы не завяли помидоры, Стрельцов, их нужно подпитывать, - не растерялся профессор.

- Он их каждый вечер в барах подпитывает, - засмеялись Смирнова и Ничипоренко, радуясь своей сообразительности.

- Подпитывать их нужно знаниями по этике, психологии и истории в том числе,- профессор снял очки и оторвал взгляд от своей тетради. - Тогда никакие помидоры не завянут. От того же, чем вы подпитываете их в барах, они повянут с удвоенной скоростью.

Стрельцов стукнул по парте рукой и сполз, вслед за Бочкиным.

- Замечательные курсовые работы у Никитиной, Калинкина, Ершовой, Васюковой, Баранова, Дмитриченко, - вновь одев очки и вернувшись к курсовым, продолжал Герман Петрович. - У меня нет никаких претензий. Ребята полностью раскрыли тему, подобрали нужный материал. Правильно сделали выводы и должным образом оформили работы. Поэтому, им заслуженный высший бал.

Я была рада за друзей и видела, как засветились Светины глаза. Я улыбнулась. Но не поняла, почему меня нет в этом списке. Неужели, моя работа не понравилась профессору.

- Хорошо написали работу Ничипоренко, Румянцева, Гладких, Ордынцева… - профессор перечислял студентов, - но есть некоторые недочёты, поэтому только «хорошо».

Я переживала ещё больше.

- «Троечку» смог натянуть Дубровиной, Смирновой, Донских, Мальцевой, Грибанову, Ежову… - не было моей фамилии и в этом списке.

- Почему «тройку»? – возмущалась Дубровина. - У меня и так несчастье, и вы тут ещё Герман Петрович! – она запрыгала на стуле, как маленький ребёнок, когда что-то его не устраивает. - Я не списывала, я сама писала!

- Я это понял, Дубровина, но ваша «самописная» работа тянет на доклад семиклассника. Так что «вуаля».

Дубровина надула губы и отвернулась от Германа Петровича. Видимо, обиделась.

- Но мне не сдал курсовую Макарский, - профессор вновь снял очки и глазами искал Брэда Питта. - Он сегодня опять отсутствует на лекции?

- Он сейчас занимается практической частью своей курсовой, - забыл про обиду Стрельцов. - Он же пишет о гареме. Вот и решил пойти исследовательским путём, так сказать, на собственном опыте! - Стрельцов смотрел в сторону Дубровиной.

Та же при этих словах ещё сильнее надула губы и пустила слезу.

- Заткнись ты, идиот! – крикнула она Стрельцову.

- Ну-ну, Дубровина, девушке не подобает так выражаться, - покачал головой профессор Левин.

- Если бы вы, Герман Петрович, слышали, как выражается Дубровина… - продолжал ехидничать Стрельцов. - А это она так, ласково.