В объятьях льда

Поцелуями Джад проследил линию её подбородка, прежде чем вернуться к губам, которые Бренна, закрыв глаза, приоткрыла. Принимая приглашение, он прижался губами к её рту. Вспышка — огненный жар. Чистое сексуальное влечение. Джад вновь положил руку на шею Бренны, и почувствовал, как участился её пульс. Но Бренна не отстранилась, а наоборот, обняла его за шею и напряглась. Его тело знало, чего она хотела, хотя никогда раньше он не прикасался к ней так интимно.

Убрав руку с шеи, он поймал Бренну, когда та подпрыгнула, чтобы обхватить его ногами за талию. Он упёрся спиной в стену, но не повернулся, чтобы прижать её к ней.

Потому что Бренна дрожала… от страха. Он прервал поцелуй и, смаргивая темноту, туманящую зрение по краям, поднял руку, чтобы убрать волосы с лица Бренны.

— Почему ты боишься физического контакта? — Её изнасиловали на ментальном уровне. Конечно, были физические последствия — такое глубокое нарушение психики кошмар, который большинство людей не могли представить, а тем более вынести. Но Джад чувствовал, что за страхом крылось нечто большее.

Нижняя губа Бренны задрожала, а из уголка глаза скатилась слеза.

— Он не просто играл с моим разумом, — с болью прошептала она.

Он знал, что Энрике причинил ей боль, резал её, бил, но…

— Он и сексуально над тобой надругался? — Ярость разожгла холодный огонь в его венах.

— Не в том смысле, в каком мы это себе представляем, — ответила она, впиваясь пальцами в его плечи. — То есть, он сделал это с моим разумом, разорвал его и заставил меня видеть то, что я не хотела видеть, вложил в голову не мои мысли, и они всё ещё там. Я стираю их и стираю, но не могу избавиться ото всего!

— Знаю. — Он позволил ей уткнуться лицом в его шею, поглаживая по волосам. — Но он делал и другие вещи. — И об этом она не рассказывала во время сеансов исцеления.

Бренна отрывисто кивнула.

— Ему… нравилось демонстрировать телекинетический контроль, загоняя предметы внутрь моего тела, используя только пси-навыки. — На глаза Джада пала красная пелена. Стиснув зубы, он заставил себя молчать и слушать. — Мне было так стыдно, — прошептала она, прижимаясь мокрой щекой к его коже. — Я — Вер, сильнее, быстрее, отчаяннее… но не могла остановить его. Иногда он развязывал меня, но удерживал телекинетически, чтобы походило, будто я сдерживаю себя… словно я сотрудничаю. Затем он экспериментировал с моими болевыми порогами. В основном психически, но иногда… иногда он решал посмотреть, что может вынести моё тело.

— Тебе нечего стыдиться. — Как она могла даже подумать об этом? — Энрике был кардиналом и убийцей. Вина только на нём.

Она напряглась.

— Я снова начинаю верить в себя, но всякий раз, когда происходит что-то сексуальное, я ассоциирую это с ним. Кажется, я не могу разорвать связь, хотя знаю, что это неправильно. Я знаю, что не все мужчины такие, но…

— То, что он сделал, связано с болью. Речь идёт об удовольствии. — Даже повстанческая Стрела знал это различие.

Она продолжала тихо плакать, и это было душераздирающе.

— Он заставлял тело испытывать удовольствие, путал сознание, пока не контролировал реакции и заставлял наслаждаться каждым унижением. — Стыд слышался в её шёпоте.

Джад хотел, чтобы Энрике был жив, и он мог пытать этого ублюдка. Он сохранил бы ему жизнь, заставив страдать. Можно отрезать части человека, не убивая, и делать так в течение нескольких дней, недель, если хватит терпения.

— Энрике был новичком, — повторил он, — с телепатией среднего уровня. Он хотел проникнуть к тебе в разум, но так и не добрался до внутреннего ядра, той части, которая управляет твоими эмоциями. У него не было такой способности. Он заставлял твоё тело реагировать через нервные окончания. — Бренна замолчала, будто сосредоточившись на его объяснении. — Ты была в курсе происходящего, да?

Она вздохнула, опалив его шею горячим дыханием.

— Он делал так, словно я наблюдала за его действиями, но не могла остановить. Мне было противно, но тело делало всё, что он хотел.

— Значит, удовольствия не было, только физическая реакция.

— А это не одно и то же? — Подняв голову, она посмотрела ему в глаза, из-за слёз её взгляд стал странно чистым.

— Неправильно приказывать. — Он знал логику, его учили ей, как части процесса подготовки. Когда он увидел, что Бренна нахмурилась, решил доказать свою точку зрения. — Если я скажу, что у тебя самое красивое тело, которое мне доводилось видеть, ты ощутишь удовольствие?

Румянец разлился по её щекам.

— Ты это серьёзно или выдвигаешь гипотетическую точку зрения?

— Я подпишусь под каждым словом. — Она настолько мягкая, соблазнительная и женственная. Идеальная.

— Да, мне стало бы приятно. — Она коснулась поцелуем его губ, и это было так неожиданно, что Джаду пришлось постараться собраться с мыслями.

— Что, если бы незнакомец на тёмной улице сказал то же самое?