В объятьях льда

— Ты — телекинетик. Энрике таким тоже был. Ты можешь швырять людей в стены и дробить им кости. Он тоже так мог. Ну что, нормально?

— Переходи к делу.

Её кровь вскипела от ледяного ответа.

— Если сильные Тк так смертоносны, как людям Сноу Данс и Дарк Ривер удалось казнить Энрике без единого смертельного исхода или серьёзных травм? — Подойдя, она встала к нему лицом к лицу. — Ты был там в ту ночь, когда они спасли меня и казнили того монстра? — Она верила в способность своей стаи справиться с кровожадным Пси, но Сантано Энрике был кардиналом, сражавшимся за жизнь. — Был?

— Какое имеет значение, был или нет?

С замершим сердцем она хотела, чтобы её внезапное озарение оказалось не более чем паранойей.

— Это важно, потому что ты мне не сказал! Почему, чёрт возьми, нет?

Его телефон снова запищал. Они проигнорировали его.

— Потому что тебе не нужно знать. — Он стиснул зубы. — Это ни к чему не имеет отношения.

— Чёрт возьми, это не так. — Она ударила его кулаком в грудь, заставив отступить. — Значит, ты лгал мне с самого первого дня! Если можешь лгать об этом, о чём ещё можешь?

Он схватил её за запястье, когда она хотела отвернуться.

— Ты ведёшь себя крайне иррационально. Это не имеет никакого отношения к тому, о чём мы говорили.

Она вырвала руку из его хватки, не желая, чтобы защита пала жертвой грубого жара его прикосновения. Она так чертовски голодна по нему, что легко могла бы стать его чувственной рабыней. Одно, всего лишь одно дразнящее прикосновение, и она растает. Хорошо, что Джад не из тех, кто гладит.

— Знаешь что? Вне ПсиНет это называется быть в ярости. И, к твоему сведению, я планирую побыть такой какое-то время. — Рывком открыв дверь, она вышла и направилась к выходу.

Она не поддавалась ознобу, пока не скрылась во внутреннем периметре, окружённая густой темнотой леса. Положив руку на ствол дерева, она попыталась втянуть холодный воздух, но удалось лишь сделать неровные глотки. Джад прав. На первый взгляд её реакция неразумна, будто она затеяла бессмысленную драку. Он не понимал. Того факта, что он что-то скрывал, потому что это могло её расстроить, обращался с ней как с инвалидом, хватило вывести Бренну из себя. Но не это опустошило её, а осознание, что Джад видел её сломленной и униженной. Она была связана, распростёртая на кровати в личной камере пыток мясника. Обнажённая. И вся в крови.

Она не хотела, чтобы у Джада в голове был такой её образ. Он видел Бренну во время сеансов исцеления, но там она сопротивлялась, гордясь, что выжила. Но в логове Энрике она была близка к тому, чтобы сдаться, близка к тому, чтобы сломить волю. В последние часы перед тем, как полностью уйти в себя, она молила. Если бы мясник пообещал освободить её, она бы ползала, участвовала бы в его нездоровых играх, лизала бы ему ноги… всё, что угодно, лишь бы боль прекратилась.

Второй раз за день у неё полились слёзы, но это были не тихие, безмолвные рыдания. Они причиняли боль и жгли кожу, как кислота. Она прикусила губы, чтобы не издавать всхлипы. Но слёзы не прекращались. Бренна была унижена, обижена, зла и одинока, эмоции превратились в едкое варево, из-за которого она не могла сделать вдох.

На её плечи легли руки. Это напугало её настолько, что она позволила развернуть себя, прежде чем поднять кулаки, чтобы сохранить дистанцию между ними. Он всё равно прижал её к себе.

— Ш-ш-ш, не надо.

От этого она расплакалась сильнее. Прижавшись к ней, защищая, он потёрся щекой о её волосы, и сердце Бренны чуть не разорвалось. Она знала, что Безмолвие требовало платы. Но всё же он обнимал её.

— Почему? — Она попыталась оттолкнуться, но он не позволил. — Почему?

Он поднял руку и прижал к её затылку в доминирующим жесте, которого она привыкла ждать и позволила, ибо доверяла.

— Я знаю, как ты горда, как сильна. Такой я тебя вижу, и это всё, что имеет значение

Казалось, у неё горло сдавило так, что нельзя было сглотнуть.

— Ты видел меня? — Распростёртую на кровати, превратившуюся в вещь, разум и тело больше не связаны.

— Нет.

— Не лги мне. Я этого не вынесу.

— Я тебя не видел. Твои братья никого не подпускали. — Но он зашёл в комнату потом, и видел, где её держали, видел путы, перепачканные в крови в попытках вырваться, инструменты пыток, которые Энрике предпочитал своим пси-способностям. Слёз стало меньше, но перестала плакать она только через несколько минут. Джад не желал больше слышать её прерывистых всхлипов. Её последовавшее молчание затронуло те его части, до которых никто не должен был дотянуться. Он хотел заставить её заговорить. Голубые блики в её глазах, казалось, засветились, когда она, наконец, подняла голову.

— Я заставила Дрю и Сашу рассказать подробности спасения. Они не упоминали тебя, просто сказали, что тебе обеспечили психическое отвлечение.

— Саша не знала о моём участии, — сказал он. — Я стал дополнением в последнюю минуту, когда Хоук понял, с кем они имеют дело. Он посчитал, что не повредит иметь при себе Пси, особенно обученного солдата. Моя работа заключалась в том, чтобы справляться с любым психическим нападением.

— Хоук доверился тебе?