В объятьях олигарха

Я затаился, не знал, что сказать. На Лизе было длинное светлое платье, выглядела она осунувшейся, бледной. Тоже ведь переживает, маленькая.

После довольно продолжительной паузы она проронила небрежно:

— Вам к лицу, Виктор Николаевич… Особенно шляпа с перьями.

— Тебе правда нравится? Батюшка распорядился. Я его, кстати, понимаю. По законам эстетики все детали должны соответствовать общему замыслу.

— В человеке все должно быть прекрасно… — поддержала она.

— Чехов, — подхватил я. — Когда–то им все увлекались. В нынешней прогрессивной России ему вряд ли нашлось бы место. Скукожился бы, подобно своим говорливым персонажам.

Покосилась на меня, в глазах нет и намека на обычную учтивую полуулыбку.

— Почему же… Я и сейчас люблю его читать.

После этой короткой разминки резко повернулась ко мне.

— Виктор Николаевич, нам надо кое–что обговорить… Дело в том, что, похоже, наши занятия откладываются на неопределенный срок…

— Почему?

— Не важно. Важно другое. Согласны ли вы бежать вместе со мной?

Ее лицо запылало, в очах — бездна. В этот момент я поверил ей окончательно. Поверил, что она лучше, мудрее, мужественнее и старше меня. А также в то, что она любит меня. Незаслуженный подарок судьбы — и слишком запоздалый. Моя воля была уже сломлена, вдобавок я подозревал, что мне в пищу добавляют какое–то снадобье, размягчающее психику. Иначе как объяснить, что, превратившись в домашнего клоуна, в ничтожное пресмыкающееся, в забавную игрушку олигарха, я радовался жизни и тому, что жив, как никогда прежде?

Мы сидели на расстоянии, кто–то наверняка наблюдал за нами, но мне показалось, Лиза обняла меня. Чувство нежного прикосновения было даже острее, чем в реальности.

— Объясни, — отозвался я холодно, — куда и от кого ты собралась бежать? Если это, разумеется, не шутка.

— Шутка? — В ее взгляде светилось недоумение. — Ради Бога, не подумай, что навязываюсь. Как только окажемся в безопасности, мы оба вольны делать, что хотим… Но без моей помощи ты не сможешь выбраться отсюда. Даже с моей помощью это непросто.

Опять это внезапное «ты», словно мягкая кошачья лапка пощекотала сердце.

— Давай рассмотрим проблему без эмоций. — Я потер левое ухо, которое как будто оглохло. — С одной стороны, нам от твоего папочки в Москве бежать некуда. Разве что в омут с головой. Но есть и моральный аспект. Не выглядит ли наше гипотетическое бегство как похищение наивной романтической девушки пожилым ловеласом? Подлость — и больше ничего.

— Виктор, что с тобой? Тебя били? Или что–нибудь вкололи?

— Не старайся внушить мне комплекс неполноценности, я с ним родился, милая.

Лиза разглядывала меня с таким выражением, как будто увидела впервые. Вероятно, ей открылась неприглядная картина. Но она с собой справилась.

— Виктор Николаевич, кажется, вы не совсем правильно понимаете свое положение.

— Ага… А ты понимаешь. С каких, интересно, пор? Не ты ли совсем недавно утверждала, что твой отец святой человек? Что–то вроде реинкарнации Христа.

— Да, так я думала и, возможно, ошибалась. — Она выглядела безмятежной, но в подчеркнуто спокойном голосе чувствовалось огромное напряжение. — У меня есть оправдание, я его дочь.

— И в чем ошибалась, если не секрет?

Я не собирался ее щадить, чем скорее прозреет, тем лучше для нее. Может быть, прозрение обойдется ей слишком дорого, но нельзя прожить всю жизнь впотьмах. Даже если у твоего папочки миллионы.

— У нас еще будет время поговорить о моих ошибках. Сейчас мне пора идти. Не стоит давать почву для лишних подозрений… Но вы так и не ответили…

— На что, Лиза?

— Вы предпочитаете ждать, пока из вас сделают Пятницу?

Я прекрасно понимал, что она искренне собирается принести себя в жертву. Моим долгом было отговорить ее от этого. Доказать, что эта жертва бесполезна и в чем–то безнравственна, ибо она, Лиза перекладывает таким образом на меня ответственность за свою чуткую, но незрелую душу. У меня были весомые аргументы, чтобы убедить ее в этом. Наша взаимная симпатия, если предположить, что она взаимная, абсолютно бесперспективна. У нас нет будущего. Даже очутись мы вдвоем на необитаемом острове, иллюзия любви развеется через два дня. Мы разные. Мы из разных миров, не соприкасающихся друг с другом. Наши планеты следуют параллельным курсом. То, что произошло, проникновенные беседы, смех, шутки, поцелуи, — все это лишь следствие случайных обстоятельств и нервных перегрузок. Игра двух воспаленных воображений, волею случая совмещенных в замкнутом пространстве. И прочее, прочее в том же роде…

Вместо того чтобы поделиться столь разумными и дельными соображениями, я тупо спросил:

— А когда?

— Скоро, очень скоро, — прошептала Лиза, расцветя улыбкой, которую нельзя назвать иначе как безумной. — Я дам знак, Виктор Николаевич.

С тем исчезла, натурально растворилась в воздухе. Как я ни вглядывался в просвет аллеи, не заметил и следа. Зато, пугливо озираясь, забрел к пруду садовник. У него я спросил:

— Пал Палыч, вы никого сейчас не встретили?

— Неосторожно, ох как неосторожно, Виктор. Я специально подошел, чтобы предупредить.

— О чем, профессор?