В объятьях звёзд

Вспоминая, как тут всё устроено, нахожу подъёмник. Через пару мгновений он доставляет меня к центру управления. Остановившись у прохода, смотрю на лобовые окна. Точнее на огромную светящуюся воронку вдали, куда и несется этот линкор. Старкар мрачнее тучи стоит в центре рулевой и отдаёт распоряжения готовить корабли и снаряжение.

Подчинённые спешно уходят, и мы остаёмся совсем одни. Летим прямо к этой воронке. Она искрит, светится и пугает размерами. Мы словно песчинки, и нас сейчас поглотит сама бездна. Стоящий рядом блондин – само спокойствие, а меня основательно потряхивает. Мне не страшно умирать. Нет. Мне страшно за него. Что если, помогая мне, он погибнет? Как Макс… Как Регор… Как чёртов репликант!

Мимо нас пролетают маленькие джеты, вылетевшие из линкора, и устремляются вперед. Прямо в эту воронку. Ловлю предплечье блондина и, проведя по кисти, переплетаю с ним пальцы. Старкар недоумённо поворачивает голову и изумлённо выгибает бровь. Но сказать хоть слово не успеваю, кабину оглушает громкий голос из динамика:

— Мы кое-что нашли.

Блондин вырывает руку и, подойдя к пульту управления, включает визор. На экране появляется Асад. Этот белобрысый эльф неприязненно осматривает меня, сверкая глазами, и переключает камеру на воронку. Там, в плотном огненном смерче и газовом облаке, ярким белым пламенем выделяется титановая оболочка репликанта.

— Доставьте на линкор! — приказывает мужчина и подходит обратно, сам переплетает наши пальцы и сжимает немного.

По мере приближения камеры сердце кровью обливается. Оболочка робота полностью превратилась в бесформенный кусок железа. Подавив всхлип, отворачиваюсь. Старкар обнимает крепко. Его горячая ладонь придавливает голову к груди, даруя утешение.

— Если ядро уцелело, то и Макс жив, — тихо шепчет эмиссар, зарываясь пальцами в волосы и массируя кожу головы.

— Я во всём виновата! Из-за меня пострадал Регор, его команда и Макс. Опять! — хриплю, размазывая слёзы об рубашку мужчины.

— Не факт, — опровергает сухо Старкар, — Регор и его команда — матёрые воины. Скорее всего, они успели катапультироваться до взрыва. Сейчас где-то дрейфуют без средств связи, но мы их найдём.

Неверяще поднимаю голову, его лицо расплывается, но я вижу улыбку. Не широкую, нет. Лишь уголки губ чуть приподняты.

— Ты ни в чём не виновата. Когда-нибудь эта старуха показала бы своё истинное лицо, и пострадавших было бы намного больше.

Мне нужна эта вера. Вера в то, что никто не пострадал. Поэтому я цепляюсь за слова эмиссара и вновь обнимаю его.

— Стар, ты это видишь? — спрашивает Асад. Хочу повернуться, но эмиссар каменеет, ладонь на затылке придавливает к груди, не давая дёрнуться.

— Отключай! — рявкает Стар и, подхватив меня удобнее, выносит.

— Что там? Что они нашли? — трепыхаюсь в крепких руках.

— Они нашли Регора, — цедит Старкар и заносит в незнакомую каюту.

— Что с ним? Всё ужасно? — царапая шею, заглядываю в глаза, буквально вжимаюсь в него. — Ответь, прошу. Что с ним?!

Мужчина перехватывает за запястья и разводит руки в стороны. Склоняется ближе и закрывает рот поцелуем. Вгрызается в губы, сминает их болезненно, выпивая всхлипы. Его язык уверенно ныряет в глубину рта, сталкиваясь и лаская мой. Я дрожу и не отталкиваю. Наоборот, истерика затухает, усталость накатывает. Покачнувшись, прижимаюсь теснее. Ноги, словно ватные, подкашиваются. Старкар опять усыпляет меня. Точно такие же ощущения были там, в кабинете его отца. Блондин ловит меня, обнимает за талию.

— Зачем? — выдыхаю прямо в рот, чувствуя накатывающую сонливость, не в силах прервать его ласки.

— Как только я всё выясню, отвечу на твои вопросы. А ты побудешь здесь и вместо того, чтобы накручивать себя, поспишь, — шепчет Стар в губы и укладывает на кровать. Глаза слипаются, борюсь с этой сонной хмарью, удерживаю зрительный контакт. Мужчина целует в лоб и смотрит грустно. — Ещё один повод ненавидеть меня.

— Иди к чёрту, — заплетающимся языком огрызаюсь и отключаюсь.

***

Старкар Кхалари

Лана засыпает, черты её лица разглаживаются, ресницы с застывшими капельками слез подрагивают. Она в моих руках, хрупкая, ранимая, нежная. И колючая. Со мной колючая.

Получив сигнал тревоги от моей армиллы, я впервые испытал животный страх. Этот страх буквально вырвал из меня весь стержень, скрутил внутренности, поселил глухую чернь в груди.

На каких-то глубинных инстинктах выломал дверь лаборатории, увидел мою блондинку, перепуганную, окаменевшую. Если бы не сестра, что влетела следом и закрыла собой старую, уничтожил бы без промедления.

— Мы прибыли, — Асад останавливается у порога.

— Что с коконом?

— Положили в регенератор и запустили процесс. Что делать с червоточиной?

— Планы не меняются, нужно найти остальных и закрыть кротовину. Бери управление и лети. Я буду у медиков, выясню, насколько сильно всё летит в бездну, — оставив девушку отдыхать, встаю.

— Ты вправду сдаёшься? — спрашивает минтакиец, кивая на спящую красавицу.