В объятиях бодигарда

— Да в том-то и дело, что не согласились, — занервничал Олег. — Может, я, конечно, сглупил, но на прошлой неделе я встретился с Трехой — он у них вроде пахана — и предложил ему умерить аппетиты до пятидесяти тысяч. Он даже слушать не захотел.

Я разозлился и сказал, что тогда он вообще ничего не получит.

— И что же Треха?

— Ничего. Что-то брякнул на своем жаргоне и ушел. Больше я ни его, ни его братков на базе не видел. Я отрядил взвод омоновцев на проходную и к себе после вчерашнего взрыва лимузина приставил троих телохранителей.

— Значит, ты думаешь, что взрыв лимузина организовал Треха?

— Думаю — да, — кивнул головой Лепилин. — Вообще-то, этот ресторанчик Треха контролирует, вот я и решил сюда заехать, — может, увижу его.

— Не самая лучшая идея — встречаться с противником на его территории, — произнесла я. — У него что, нет телефона?

— А черт его знает, он всегда там на базе крутился. Или он, или люди его — я по телефону с ним никогда не общался.

— А Валерий Николаевич знает о том, что произошло?

— Зачем его расстраивать, он же после инфаркта.

Я понимающе кивнула и принялась за фирменное блюдо, принесенное Мариной в горшочках, закрытых запеченным тестом, и при нас выложенное на большие тарелки. Исходивший от него аромат был потрясающим, но из чего это блюдо было приготовлено, так и осталось для меня секретом, потому что в этот момент в зал ввалилась парочка, явно принадлежавшая к числу братков.

Один из них был здоровенный малый с головой, вросшей в плечи. В том, что в его мозгах была хоть одна извилина, я очень сомневалась. Другой был помельче, но тоже довольно крупный экземпляр, с тупым, как у носорога, взглядом. Впрочем, я зря сравнила его с этим безобидным животным.

— Водки давай, — крикнул малый без шеи Марине, плюхаясь на стул, жалобно скрипнувший под его тяжестью, — шашлык, е-мое, икры, ну, короче, блин, сама знаешь, че.

Марина без особого энтузиазма направилась на кухню.

— Это люди Трехи, — шепнул, наклонившись ко мне, Олег, — тот, что поздоровее, — Камардос — его правая рука, другой — Фирс.

Дождавшись водки, Камардос сам открыл бутылку и налил себе и приятелю грамм по сто пятьдесят.

Не чокаясь, они выпили, закусили малосольными огурчиками, и тут только Камардос обратил на нас внимание.

— Прикинь, Фирс, какая встреча, — он ухмыльнулся и посмотрел на своего приятеля. — Не признал, что ли?

— Я этого гондона даже в темной комнате узнаю, — гнусаво произнес Фирс и тоже ощерился, предвкушая небольшое развлечение.

— Ты глянь-ка, какую он телку оторвал, — Камардос хитро посмотрел на меня. — Как тебе, Фирс?

— Пойдет, — осклабился тот.

Камардос разлил еще по сто пятьдесят и, одним махом опрокинув содержимое стакана в желудок, продолжал заводить себя и своего дружка.

— Значит, вставишь ей, Фирс?

— Гадом буду, вставлю.

— Кончай выдрючиваться, Камардос, — встрял неожиданно Лепилин, — мне нужно поговорить с Трехой. Пусть он меня найдет.

— Ха-кха, ха-кха, — не то закашлялся, не то засмеялся Камардос, — ты, гнида, будешь на карачках ползать — Треху искать, а твою телку я заберу себе.

Он выбрался из-за стола, подошел к нам и попытался схватить своей пятерней меня за локоть. Я стремительным движением отодвинулась, и его рука схватила воздух. Он туповато уставился на меня, — видимо, триста граммов водки начали свое пагубное действие.

— Слушай, ты, мразь, — четко произнесла я, увидев, что он буравит меня своими маленькими колючими глазками. — Пошел отсюда!

К сожалению, другого языка они не понимают.

Не скажешь же ему, в конце концов: «Извини, дорогой, я занята и с тобой сейчас пойти не могу». Не поймет. А так есть надежда, что до него дойдет.

В этот раз отказ, даже переведенный мной на их родной блатной язык, не достиг цели. Камардос сделал еще одну попытку схватить меня — теперь уже сзади за шею. Как это он вспомнил, что у других людей есть шея, которая у него напрочь отсутствовала?

Я снова уклонилась от его лапищи.

— Ты что, паскуда, не понял меня? — это затянувшееся представление начало мне порядком надоедать. — А ну, вали отсюда, Буратино недоделанный!

Я почти услышала, как что-то щелкнуло в его квадратном черепе, — наверное, последняя извилина пыталась оценить сказанное мною. Он наконец-то понял, что его, эдакого красавца, просто-напросто посылают куда подальше. Его физиономия из агрессивной стала просто-таки злобной.

Он замахнулся, и огромный кулак, размером чуть меньше моей головы, со свистом стал приближаться мне прямо в лицо, грозя размазать весь макияж. Если бы он достиг цели, мне пришлось бы худо. Это меня совсем не вдохновляло, и поэтому, дождавшись, пока «пятипалый снаряд» Камардоса оказался на расстоянии нескольких сантиметров от моего лица, я резко толкнула его в предплечье, изменив таким образом траекторию движения.

Вместо того чтобы попасть в меня, кулак Камардоса, просвистев рядом с моим ухом, со всей силой врезался в стену за моей спиной. Раздался хруст то ли ломаемых дубовых панелей, то ли костей Камардоса.