В объятиях демона (СИ)

— Со мной. — внезапно прерывает их диалог одна юная особа, которая появляется очень неожиданно, как будто бы она из-под земли выросла. Девушка легко устраивает подбородок на плече своего молодого человека — того самого блондина, и с нежностью приобнимает его за пояс. Черные глаза девчушки были и правда жутко счастливыми, потому что это было их, конечно, далеко не первое лето вместе, и Валерия искренне надеялась, что не последнее.

Валерия Царева — обладательница огромной копны вьющихся и непослушных волос, а также практически черных больших глаз. И она явно не самая женственная девчонка из всех своих подружек, и именуют ее просто — Валерка. Ну или Лерка, на худой конец. Такую боевую особу, как эта, еще стоит поискать — спортсменка, комсомолка и просто красавица. Девушка росла с одним отцом — семья у нее не полная. Мать сбежала сразу же после ее рождения, оставив все заботы по воспитанию на мужчину, который, на тот момент, был еще совсем юным спортсменом, едва-едва мастером спорта, но он… Справился. И вырастил прекрасную дочь, которая, конечно же, пошла по его стопам. И в свои неполные двадцать лет Валерия Андреевна является мастером спорта по боксу. Серьезный спорт, разумеется, но также очень дисциплинирующий и дающий психологическую разрядку.

Лера всегда стремилась быть самой собой. Она носила то, что ей нравится, вела себя так, как ей нравится, а не так, как ей всегда говорили. В то время, когда все девочки впервые пытались кому-то понравится и надевали высокие каблуки и платьица, Царева носила исключительно кроссовки и джинсы-бойфренды. Может, именно за ее неординарность с ней и встречался Лекс? Кто знает, кто знает. Даже сейчас юная особа была одета в короткую бордовую толстовку с белой надписью на груди, светлые джинсы и белые кеды, которые у нее обладали волшебным свойством — оставаться белыми даже после университетской толпы на входе.

— Мы ездили на море. — счастливо протягивает Царева, как будто бы вспоминая все те счастливые моменты и смакуя их у себя в голове. Ах, как же их было много! Сложно себе даже представить, как Лера хотела бы вернуться назад, в теплую страну Болгарию, на тихий пляж с практически прозрачной водой, и никогда больше не появляться здесь, не возвращаться к учебе, а просто жить там, со своим блондином и не иметь никаких проблем.

Правда, реализовать это было достаточно сложно. Сами они еще не зарабатывали и никакой прочной финансовой базы под своими ногами не имели, а это значило только одно — если она мечтает о теплой и уютной жизни в другой стране на песочном побережье, им нужно еще много всего добиться. И, может быть, годам к тридцати, они смогут это осуществить. По крайней мере, именно это и было в мечтах, целях и ее далеко идущих планах.

— Значит, недалеко от меня ушли. — Рус улыбается подруге, мягко целуя ее в щеку и растрепывая небрежные кудряшки с высветленными концами, которые опять небрежно лежали у нее на плечах. Все друзья любили их трепать, делая Валерию еще более лохматой.

— Надо же, я думал, что опоздал, а оказывается, что вас тут только трое. Неужели второкурсники окончательно расслабились и не хотят посещать второе сентября? Что уж тут говорить о первом… — слышится голос за спиной у Костомарова. Грубый и немного хриплый голос, который мог принадлежать только одному человеку из их компании. Давиду Суреновичу Месхи. Лучшему другу Лагранжа.

Что представлял из себя этот молодой человек? О, он обладал целым набором определенных талантов в разных областях, но в большинстве своем славился любовью к футболу и девушкам. Высокий и крепкий, как каменная стена, с немного лисьими чертами лица и клыкастой улыбкой, он словно привлекал всех девушек в округе, стоило ему только слегка усмехнуться. Темные с немного выгоревшими от солнца кончиками волосы сейчас небрежно трепал ветер и, черт возьми, как же Давид рад был видеть своих друзей!

В Москву его семья переехала из солнечного города Майкопа, когда парню не было еще и трех лет. Поэтому над ним часто шутили друзья о том, что он представляет отдельную национальность — москвич адыгейского происхождения. Своими корнями Давид гордился, поэтому никогда не обижался на друзей, а когда у него спрашивали, откуда же все-таки он родом, предпочитал отвечать также кратко — в тон шутке. Он москвич. Но адыгейского происхождения.

— Брат! — радостно восклицает Лекс, подходя к другу и крепко обнимая его, довольно улыбнувшись, а тот, в свою очередь, едва ли не поднял светловолосого над землей от радости — так крепко стиснул в своих объятиях. Они ведь тоже не виделись все лето.

Наверное, это было также определенной тенденцией, что вся компания на лето куда-то разъезжалась. Кто парочками, кто в одиночестве, кто с родителями, но совершенно никто не сидел в душной Москве и не изнывал от жары. Поэтому, летом им доводилось видеться не часто. Какими-то редкими перебежками, редкими встречами раз в пару недель и то не в полном составе. Выход на учебу каждому из них был в радость, потому что он, наконец, сводил их всех вместе вновь.