В объятиях демона (СИ)

Это было самое быстрое и самое страшное путешествие на машине за всю ее жизнь. Сложно было сразу настроиться и понять, что вообще к чему, почувствовать габариты машины, все это делать трясущимися руками и с наполненными слезами глазками, а еще доехать и постараться не разбиться. Практически все парковочные места у дома заняты, поэтому она бросает машину достаточно далеко, припарковав ее у ближайшего к дому светловолосого супермаркета. Валерка хватает сумку с заднего сидения, закрывает машину, кидает ключи в карман куртки. Она уже просто бежит, понимая, что добраться нужно как можно скорее. Ей давно не было так страшно. Валерия, кажется, вообще забывает о том, что она беременна. Она несется, словно горная лань, по ступенькам и вовсе взлетает очень быстро, а после звонит в дверь квартиры.

В квартиру ее запускает Антонина Петровна, на которой просто лица нет. Она была бледная, Лере показалось, что женщина мгновенно постарела, стала выглядеть гораздо старше своих лет. Мама Лагранжа сейчас и правда была крайне осунувшейся, а девушку встречала с крайне тоскливым, испуганным и отчасти не понимающим выражением лица.

— Как вы? Как Юрий Александрович? — тихо спрашивает кудрявая, кладя сумку на ближайшую тумбочку, разуваясь и проходя внутрь. Она все еще в тех самых носках, которые с утра Лекс вытащил ей из шкафа. Было такое ощущение, что это произошло в прошлой жизни, а не буквально час назад.

— Плохо. — тихо говорит женщина, и Валерия проходит внутрь квартиры, понимая, что здесь все уже не так. На кухне все еще витал аромат свежеиспеченных блинчиков, девушка прошла дальше и осторожно присела на диван, где уже лежал отец Алекса, напоенный сердечными таблетками. Девушка крепко сжимает руку мужчины, тяжело выдохнув. Каких же колоссальных усилий ей стоило не заплакать. Просто взять и сдержать эти слезы и громкие рыдания, которые так и рвались из ее груди. Ей хотелось бить кулаками в стену, громко кричать, топать ногами, перебить всю посуду у себя дома, кусаться и царапаться, но она не могла себе этого позволить. Раньше их опорой был Лекс. Теперь стала она.

— Все будет хорошо. — пытается пообещать Валерия и, желательно, сделать это не дрожащим, а уверенным и твердым голосом. — Вы, главное, не нервничайте сейчас сильно, вам нельзя, у вас сердце. Я попробую все решить. Для начала, нужно собрать вещи. Антонина Петровна, вы сможете это сделать, какие-то, первой необходимости, самое основное? Я правда не знаю, что нужно, положите на свое усмотрение.

На самом деле, Лера была уверена в том, что если она сейчас зайдет в ту комнату, и сама начнет копаться в вещах молодого человека, ее сердце просто не выдержит. Низ живота уже неприятно тянуло, но она старалась не обращать на это внимания, потому что ей нужно быть собранной, сильной, и держать все под контролем.

— Он не умер, он здоров, это не конец света.

Валерия не может понять, кого она больше убеждает, себя или родителей парня. Потому что сейчас ей казалось, что это самый настоящий конец. Она уже догадывалась, что ему будут вменять, она вообще догадывалась обо всем, но как сказать обо всем этим двум несчастным старикам, Царева не представляла. Лекс был у них очень поздним ребенком, единственным счастьем и светом, а сама девушка об этом прекрасно знала. Кроме самого Алекса у них вообще никого не было, они оставались одинокими. На отца парня ей по-настоящему было страшно смотреть, поэтому она отводила глаза — смотрела в пол, в стену, куда угодно, но только не на Юрия Александровича.

— Лерочка, что он натворил? — тихо спрашивает женщина, а Валерия чувствует, как к горлу подступает ком. Ей же придется все объяснять. Объяснять то, о чем она сама толком не знает.

— Вы только не нервничайте сейчас. — не менее тихо отзывается Царева, поднимаясь и отходя к окну, присаживаясь на подоконник и внимательно оглядывая родителей парня. — Я не знаю, за что он там. Я могу только догадываться обо всем. Несколько дней назад, я ночевала у вас, я проснулась, а рядом его не было. Я испугалась, пошла его искать. Выяснилось, что он просто на кухне был, пил воду, но я сразу же заподозрила неладное, потому что он правда не выглядел заспанным. Как будто бы он и не ложился. А на следующее утро, в общем…

Голос девушки надламывается, и она прикусывает нижнюю губу, пытаясь успокоиться и продолжить свой рассказ. Просто нужно было сейчас собраться с мыслями, сказать все честно и откровенно. Им же самим потом будет больнее, если сейчас Валерия смолчит.

— А на следующее утро, у нас в институте умерла девочка. Не первая из института, а из города точно не вторая и не третья даже, ну может быть вы слышали о серии убийств… И к нам подошла ее подруга, которая, в общем-то, представила едва ли не опровержимые доказательства, что кто-то из мальчиков может быть причастен. Я тогда не обратила на это внимания, потому что даже не думала, что это как-то может нас коснуться.