В объятиях графа

Аурея в ужасе уставилась на своего мужа. Затем в высокое окно дворца проникли первые лучи рассвета и упали на принца. Его тело начало сотрясаться и сжиматься. Широкие гладкие плечи съежились и уменьшились; красивые губы вытянулись и стали твердыми; а пальцы сильных рук превратились в тонкие прозрачные перья. И когда он обратился в ворона, стены дворца пошатнулись и задрожали, пока не растворились и не исчезли. Послышался сильный шум и взмахи крыльев, когда ворон и все его приближенные поднялись в небо. Аурея осталась одна. Она стояла без одежды, без еды, и даже без воды на сухой равнине, которая простиралась во все стороны, насколько хватало глаз…

Из сказки «Принц-ворон»

Анна теряла терпение. Она поймала себя на том, что постукивает пальцами ног. Она стояла во дворе конюшен, в то время как Эдвард спорил с грумом по поводу седла Дейзи. Очевидно, с подпругой было что-то не так. Что точно, она не знала, так как никто не снизошел до того, чтобы разъяснить ей, женщине, в чем проблема.

Она вздохнула. Почти на неделю она прикусила язык и послушно исполняла распоряжения Эдварда в качестве его секретаря. Не важно, что некоторыми своими приказами он явно рассчитывал вывести ее из равновесия. Не важно, что по крайней мере один раз в день Эдвард делал замечание по поводу вероломства женщин. Не важно, что каждый раз, когда ей случалось поднять взгляд, ее глаза встречались с глазами Эдварда, неотрывно смотрящими на нее. Она была женственна, она была покорна, и это почти убивало ее.

Теперь Анна закрыла глаза. Терпение. Терпение – та добродетель, которой она должна овладеть.

– Ты засыпаешь? – раздался над ухом голос Эдварда, заставив Анну подпрыгнуть и пристально посмотреть на него: реакция, которую он пропустил, так как уже отвернулся. – Джордж говорит, что подпруга слишком истерлась. Нам придется воспользоваться фаэтоном.

– Я не думаю… – начала Анна.

Но он шагнул туда, где упряжку подтягивали к фаэтону.

Анна зевнула, а затем пошла за ним следом.

– Милорд.

Он не обратил на нее внимания.

– Эдвард, – прошипела она.

– Дорогая. – Он остановился настолько неожиданно, что она чуть не врезалась в него.

– Не. Называй. Меня. Так. – Она повторяла это столько раз за прошедшую неделю, что слова превратились в песню. – В этой штуке нет места для грума или горничной.

Он между делом посмотрел на фаэтон. Джок уже запрыгнул на высокое сиденье и сидел настороженно, готовый к поездке.

– Зачем мне брать грума или горничную, чтобы посмотреть на поля?

Анна скривила губы:

– Тебе это очень хорошо известно.

Он поднял брови.

– В качестве компаньонки. – Она мило улыбнулась.

Он склонился ближе:

– Возлюбленная, я польщен, но даже я не могу соблазнить тебя, управляя фаэтоном.

Анна зарделась. Она знала это.

– Я…

Эдвард схватил ее за рукy, прежде чем она могла продолжить, потащил к карете и толкнул на сиденье. Он пошел помочь грумам, которые несли упряжку.

– Властный мужчина, – шепнула она Джоку.

Пес тяжело ударил хвостом и положил свою массивную голову ей на плечо, вымазав ее слюной. Еще через несколько минут Эдвард запрыгнул на сиденье, заставив карету зашататься, и схватил поводья. Лошади зашагали, и фаэтон толчком двинулся с места. Анна схватилась за спинку своего сиденья. Джок стоял на ветру, его уши и щеки колыхались. Фаэтон завернул за угол, и ее качнуло к Эдварду. На мгновение она прижалась грудью к твердому локтю. Она выпрямилась и крепче уцепилась за боковую стенку.

Карета повернула, и Анна снова ударилась о него. Она возмущенно посмотрела на графа, но это не возымело эффекта. Каждый раз, когда она отпускала спинку сиденья, карета кренилась, и ей приходилось хвататься за нее снова.

– Ты делаешь это специально?

Ответа не последовало.

– Если ты трясешь меня для того, чтобы поставить на место, – вышла она из себя, – то это довольно недальновидно с твоей стороны.

Черный глаз посмотрел на нее сквозь густые ресницы.

– Если ты хочешь наказать меня, – сказала она, – я могу понять это, но разрушение фаэтона причинит неудобство и тебе тоже.

Он незначительно снизил скорость. Анна положила руки себе на колени.

– Почему я должен хотеть наказать тебя? – спросил он.

– Ты знаешь.

Он в самом деле был самым несносным существом, когда хотел им быть. Они некоторое время ехали по аллее молча. Небо начало светлеть, а затем приобрело нежно-малиновый оттенок. Анна смогла видеть черты Эдварда более ясно. Они не выглядели доверительно.