В объятиях мстительного мачо

– Никаких сожалений. Мы ведь договорились, не так ли? И все же этим утром ты избегала меня. Ты спряталась в ванной и сидела там, пока мне не надоело ждать, и я ушел. – Он подошел ближе. – Почему, Хелена? Неужели тебе было неприятно проснуться рядом со мной?

– Конечно нет!

Она не могла обидеть его своей трусостью, потому что он не отличался особой уязвимостью.

– Лео, я задела твое самолюбие? – с вызовом спросила Хелена.

Не дожидаясь ответа, она повернулась, но он схватил ее за запястье и развернул к себе. Ей не было больно, и Лео не был с ней груб, но в ее памяти вспышкой пронесся эпизод из детства, и она машинально пригнула голову и подняла руку, чтобы защитить лицо.

Лео резко отпустил ее, и краска отхлынула от его лица.

– Бог мой. Неужели ты подумала, что я ударю тебя?

– Нет. Конечно нет… – сбивчиво запротестовала Хелена. – Ты бы никогда… – Она прикусила язык и мысленно чертыхнулась. – Нет, – повторила она, но на этот раз ее ответ прозвучал намного тверже. – Конечно, я так не думала.

Она потянулась к нему, чтобы прикоснуться и показать, что она совершенно не боится его, но на этот раз отпрянул он.

– Лео, подожди…

Но он резко развернулся и вышел из комнаты.

Лео стоял на террасе, вдыхал знойный полуденный воздух и нервно ерошил волосы. Ему было дурно оттого, что Хелена могла подумать, что он может причинить ей физическую боль, хоть она утверждала обратное.

– Лео? Он лишь сильнее сжал поручни. Его ужасало то, что, повернувшись, он мог увидеть страх в ее глазах.

– Лео. Прости. – Хелена подошла к нему и встала рядом. – Это просто глупый рефлекс, ничего больше.

– Я бы никогда не ударил тебя. Я бы никогда не ударил ни одну женщину.

– Я знаю, – легонько сжала его руку Хелена.

Лео повернулся к ней и провел пальцами по ее щеке. Хелена не отпрянула, и у него отлегло от сердца.

– Прости. Я не хотел напугать тебя.

– Я не испугалась. Я ведь уже сказала тебе, это просто рефлекс.

Лео пристально посмотрел ей в глаза.

– Хелена, ты подумала, что я ударю тебя. Для большинства людей такой рефлекс не является обычным делом.

– Значит, я не принадлежу к большинству. – Она пожала плечами и слабо улыбнулась. – Но тут нет ничего особенного, поэтому давай забудем о произошедшем.

Ну уж нет, она его не проведет. Ни своим успокоительным тоном, ни попыткой изобразить на лице некое подобие улыбки. Хелена пыталась закрыть тему разговора, чем только подогрела его интерес. Лео положил руки на перила по обе стороны от Хелены и решил, что докопается до правды.

– Все дело в твоем парне? – В нем, словно кипящее масло, бурлила ярость, но он не подавал виду.

– Нет, – опустила глаза Хелена.

– Значит, в отце?

Она замялась, и его злость стала еще более обжигающей.

– Ты сказала, что с ним было тяжело ужиться, – продолжил он, когда Хелена промолчала в ответ.

Лео смотрел на ее побледневшее лицо.

– Нам обязательно говорить об этом прямо сейчас? – подняла глаза Хелена.

– Да.

– В таком случае мне лучше присесть, – тяжело вздохнула она.

Они прошли в гостиную. Лео наполнил два стакана виски и один протянул Хелене.

Она взяла свой стакан и посмотрела на золотистую жидкость.

– Мой отец умеет быть очаровательным, но может быть и безжалостным.

– Он ударил тебя?

Хелена взболтала виски, сделала небольшой глоток и поморщилась.

– Дважды. – Она поставила стакан на столик, сбросила туфли и села на диван, поджав ноги. – Первый раз он ударил меня, когда мне было тринадцать лет. Моя мама всегда вставала между мной и отцом, но однажды я повздорила с ним, когда ее не было рядом, и он со всей силы дал мне пощечину тыльной стороной ладони.

Лео тяжело сглотнул. Можно причинить боль женщине или ребенку и простой пощечиной, но нанести удар тыльной стороны ладони…

– Мне было больно, – продолжила Хелена, глядя прямо перед собой, словно заново переживая события прошлого. – Но еще ужасней была ссора между родителями, которая последовала потом.

Ее подбородок слегка задрожал, и Лео с трудом сдержался, чтобы не обнять ее. Он провел рукой по лицу и вспомнил слова Хелены о том, что неудача отца скажется на ее родных.

– Когда ты выпрашивала время для своего отца, кого ты на самом деле имела в виду?

– Свою мать.

– Почему? – Он уже знал ответ, который, словно тяжелая холодная жижа, заполнил его внутренности, но он хотел услышать его от Хелены.

– Когда мой отец злится или пьян или что-то выходит из-под его контроля, он срывается на матери.

– Ты хочешь сказать, что поглощение компании твоего отца ставит под удар твою мать?

– Да.

– Почему ты не сказала мне об этом с самого начала?

– Я говорила, что беспокоюсь о своих родных, – с вызовом бросила Хелена.

– Но ты не рассказала всю историю. – Он отошел от нее, а потом снова приблизился. – Бог мой, Хелена!

– Но это личная жизнь моей матери, – застыла на месте Хелена. – Я не могла доверить тебе ее, не будучи уверенной, что ты не используешь эту информацию против нее же. Кроме того, разве ты стал бы пересматривать свои планы, если бы я рассказала тебе правду еще тогда? Разве ты пересматриваешь их сейчас?

Проклятье. Он не знал, что ответить.