В объятиях наследницы

Чарлз рассмеялся:

– Значит, вы умеете управляться на кухне?

– Я бы этого не сказала. Готовить не умею, хотя, наверное, смогла бы вскипятить воду или раскатать тесто для бисквита. Действительно, в детстве я много времени проводила на кухне. Но, став постарше, переместилась в оранжерею. Надо показать вам ее, прежде чем мы отправимся кататься. Гриффит говорит, что самолично занимался моими растениями, с помощью главного садовника. – Луиза взглянула на керамический вазон, который ей преподнесли в качестве свадебного подарка и который все еще стоял на подоконнике. – Мы можем отнести его вниз. Наверняка что-то нужно пересадить.

– У вас легкая рука?

– Да, – с веселой улыбкой ответила Луиза, перебирая в воздухе пальцами. – Ухаживать за растениями – это единственное «дамское» искусство, которым я владею. Не просите меня петь, или рисовать, или играть на фортепиано. О шитье я вообще не говорю.

Для него она была достаточно женственной. Чарлз протянул руку к очередной колбаске.

– Не забывайте, что я слышал, как вы пели. Совсем неплохо.

– В ванной отличная слышимость. Эти кафельные плитки! Кроме того, почти невозможно сфальшивить, когда поешь рождественский гимн.

Они не спешили покончить с завтраком. Луиза уступила соблазну отведать фруктов и съела небольшую мисочку овсянки. Чарлз успешно расправился с яйцами и грибами, а колбаски съел все, до последней. Наверное, слегка переусердствовал, но вскоре он разомнется как следует. До приезда в Роузмонт он довольно долго сидел на скудном рационе, отчасти из экономии, но главным образом вследствие банального отсутствия аппетита. Средоточием его интересов были бутылка джина и последующее забвение, которого он так алкал. Когда он вспоминал о том, что надо бы поесть, дело ограничивалось консервами и жидким чаем, которые он грел на спиртовке в комнате пансиона миссис Джарвис. Он не мог позволить себе оплачивать ее обеды. С другой стороны, идущие с кухни запахи начисто отбивали всякое желание есть.

Когда закончится его служба в Роузмонте, у него будет достаточно денег, чтобы снять приличное жилье. Кажется, теперь он и думать забыл о самоубийстве. Значит, можно принять предложение Джорджа Александера. У него появится достойная работа! Чарлз сомневался в своей квалификации, однако был настроен работать очень усердно и заполнять свои дни полезным трудом.

Что будет делать Луиза, когда истечет этот месяц? Вернется ли назад в Париж, Берлин или Вену? Или, не моргнув глазом, нацепив перемазанный в земле фартук, воцарится в оранжерее, заставляя – из чистого упрямства – цвести пышным цветом какую-нибудь несчастную луковицу? У растения не останется выбора, кроме как подчиниться ее желанию, к собственной же выгоде.

Как подчинился ей он сам. Луиза, словно сама мать-природа, выдернула его из мрачного забвения и поставила на ноги, вооружившись парой благоразумных слов и ароматом фиалок.

Чарлз с неохотой встал из-за стола. Сегодня Луиза в его присутствии была спокойна и весела – они болтали как добрые друзья. Можно сказать, как муж и жена. Но этому не бывать, несмотря на его безрассудное брачное предложение.

– Покажите мне ваши джунгли. – Чарлз взял с подоконника цветочный горшок и надел его на согнутую в локте руку. Взглянув внимательней, он увидел, что вазон был вовсе не расписан, а покрыт мозаикой из крошечных кусочков изразца. Рисунок, в котором прослеживались арабские мотивы, был очень красив – сияющий ярко-голубой контрастировал со снежно-белым. В прошлом веке мода на Восток кружила головы всем. Это Чарлз почерпнул из своего учебника по истории.

Проследовав за Луизой в роскошный зимний сад, он понял, почему слуги выбрали этот вазон. Примыкающая к дому стена была выложена квадратами голубой и белой плитки с редкими вкраплениями зеленого. Птицы, листья и цветы соединялись в причудливом повторяющемся орнаменте, поражая точностью мельчайших деталей. В полу был устроен неглубокий водоем, мерцающий солнечными бликами и отражающий рисунок на стене. На кирпичном полу на равных расстояниях друг от друга были расставлены небольшие, пышущие теплом жаровни. Вдоль стен располагались три длинных стола, заставленных буйной растительностью. Арки окон были украшены ажурными решетками из белого чугуна. Стеклянный потолок возносил свои своды навстречу небу. В помещении было так жарко, что впору было сбросить одежду и нырнуть в бассейн.

– О, фонтан выключен, – заметила Луиза. – Очень успокаивает, когда работаешь тут, а он журчит.

Тихо присвистнув, Чарлз поставил тяжелый вазон на стол.

– Это просто поразительно. Чувствуешь себя почти как в церкви.